что безъ этой искренней связи съ дѣйствительною душою страны, безъ полнаго и совершеннаго пробужденія всѣхъ ея нравственныхъ и умственныхъ силъ, безъ ихъ добровольнаго и единодушнаго содѣйствія при разрѣшеніи общей задачи,—правительство, предоставленное собственнымъ своимъ силамъ, не можетъ совершить ничего, столько же извнѣ, какъ и внутри, столько же для своего блага, какъ и для нашего.
Однимъ словомъ, слѣдовало бы всѣмъ, какъ обществу, такъ и правительству, постоянно говорить и повторять себѣ, что судьба Россіи уподобляется кораблю, сѣвшему на мель, который никакими усиліями экипажа не можетъ быть сдвинутъ съ мѣста, и лишь только одна приливающая волна народной жизни въ состояніи поднять его и пустить въ ходъ.
Вотъ, по моему мнѣнію, во имя какого принципа и какого чувства правительство могло бы овладѣть умами и сердцами и, такъ сказать, принять ихъ въ свои руки и вести куда ему угодно. За этимъ знаменемъ они послѣдовали бы всюду.
Считаю излишнимъ говорить, что я вовсе не желаю для этого обратить правительство въ проповѣдника, возводить его на каѳедру и заставлять его произносить поученія передъ безмолвною толпою. Ему слѣдовало бы сообщить свой духъ, а не свое слово, той прямодушной пропагандѣ, которая творилась бы подъ его сѣнью. И такъ какъ, если желаешь убѣдить людей, первымъ условіемъ успѣха служитъ умѣнье возбудить ихъ вниманіе къ вашимъ словамъ, то весьма понятно, что эта спасительная пропаганда, для своего успѣха, должна не только не стѣснять свободу преній, но, напротивъ, стремиться къ
что без этой искренней связи с действительною душою страны, без полного и совершенного пробуждения всех её нравственных и умственных сил, без их добровольного и единодушного содействия при разрешении общей задачи, — правительство, предоставленное собственным своим силам, не может совершить ничего, столько же извне, как и внутри, столько же для своего блага, как и для нашего.
Одним словом, следовало бы всем, как обществу, так и правительству, постоянно говорить и повторять себе, что судьба России уподобляется кораблю, севшему на мель, который никакими усилиями экипажа не может быть сдвинут с места, и лишь только одна приливающая волна народной жизни в состоянии поднять его и пустить в ход.
Вот, по моему мнению, во имя какого принципа и какого чувства правительство могло бы овладеть умами и сердцами и, так сказать, принять их в свои руки и вести куда ему угодно. За этим знаменем они последовали бы всюду.
Считаю излишним говорить, что я вовсе не желаю для этого обратить правительство в проповедника, возводить его на кафедру и заставлять его произносить поучения перед безмолвною толпою. Ему следовало бы сообщить свой дух, а не свое слово, той прямодушной пропаганде, которая творилась бы под его сенью. И так как, если желаешь убедить людей, первым условием успеха служит уменье возбудить их внимание к вашим словам, то весьма понятно, что эта спасительная пропаганда, для своего успеха, должна не только не стеснять свободу прений, но, напротив, стремиться к
