политическихъ взглядовъ: одни отъ другихъ разнятся въ мнѣніяхъ только вслѣдствіе большей или меньшей проницательности при сознаніи того, что̀ есть, и при оцѣнкѣ того, чему бы слѣдовало быть. Надлежитъ прежде всего прійти къ соглашенію насчетъ большей или меньшей истины, заключающейся въ этой оцѣнкѣ. И если дѣйствительно (какъ вамъ угодно было выразиться) практическій умъ можетъ желать въ извѣстномъ случаѣ только того, что̀ осуществимо по отношенію къ личностямъ, то не менѣе достовѣрно и то, что было бы недостойно истинно-практическаго ума желать чего-нибудь выступающаго изъ предѣловъ естественныхъ условій существованія. Но приступимъ къ дѣлу.
Если, среди многихъ другихъ, существуетъ истина, которая опирается на полнѣйшей очевидности и на тяжеломъ опытѣ послѣднихъ годовъ, то эта истина есть несомнѣнно слѣдующая: намъ было жестоко доказано, что нельзя налагать на умы безусловное и слишкомъ продолжительное стѣсненіе и гнетъ, безъ существеннаго вреда для всего общественнаго организма. Видно, всякое ослабленіе и замѣтное умаленіе умственной жизни въ обществѣ неизбѣжно влечетъ за собою усиленіе матеріальныхъ наклонностей и гнусно-эгоистическихъ инстинктовъ. Даже сама власть съ теченіемъ времени не можетъ уклониться отъ неудобствъ подобной системы. Вокругъ той сферы, гдѣ она присутствуетъ, образуется пустыня и громадная умственная пустота, и правительственная мысль, не встрѣчая извнѣ ни контроля, ни указанія, ни малѣйшей точки опоры, кончаетъ тѣмъ, что приходитъ въ смущеніе и изнемогаетъ подъ собственнымъ бременемъ еще прежде, чѣмъ бы ей суждено пасть подъ ударами зло-
политических взглядов: одни от других разнятся в мнениях только вследствие большей или меньшей проницательности при сознании того, что́ есть, и при оценке того, чему бы следовало быть. Надлежит прежде всего прийти к соглашению насчет большей или меньшей истины, заключающейся в этой оценке. И если действительно (как вам угодно было выразиться) практический ум может желать в известном случае только того, что́ осуществимо по отношению к личностям, то не менее достоверно и то, что было бы недостойно истинно-практического ума желать чего-нибудь выступающего из пределов естественных условий существования. Но приступим к делу.
Если, среди многих других, существует истина, которая опирается на полнейшей очевидности и на тяжелом опыте последних годов, то эта истина есть несомненно следующая: нам было жестоко доказано, что нельзя налагать на умы безусловное и слишком продолжительное стеснение и гнет, без существенного вреда для всего общественного организма. Видно, всякое ослабление и заметное умаление умственной жизни в обществе неизбежно влечет за собою усиление материальных наклонностей и гнусно-эгоистических инстинктов. Даже сама власть с течением времени не может уклониться от неудобств подобной системы. Вокруг той сферы, где она присутствует, образуется пустыня и громадная умственная пустота, и правительственная мысль, не встречая извне ни контроля, ни указания, ни малейшей точки опоры, кончает тем, что приходит в смущение и изнемогает под собственным бременем еще прежде, чем бы ей суждено пасть под ударами зло-
