шіе и сильнѣйшіе помощники суть именно тѣ люди, которые со дня на день могутъ быть призваны къ ея обузданію: до того люди связаны съ нею солидарностью принциповъ. Теперь весь вопросъ заключается въ томъ, чтобы опредѣлить, возникнетъ ли борьба прежде, чѣмъ мнимые консерваторы успѣютъ своими раздорами и своимъ безуміемъ уронить значеніе всѣхъ элементовъ силы и противодѣйствія, еще сохранившихся въ распоряженіи Германіи. Однимъ словомъ, при нападеніи на нихъ республиканской партіи, рѣшатся ли они видѣть въ ней то, что̀ она есть въ дѣйствительности, т.-е. передовой отрядъ французскаго нашествія, и созна̀ютъ ли они въ себѣ достаточно энергіи, чтобы, въ виду опасности, угрожающей національной независимости, вступить въ борьбу съ республикой до послѣдней крайности;—или же, во избѣжаніе этой борьбы, они предпочтутъ признать какую-нибудь мнимую мировую сдѣлку, которая въ сущности была бы съ ихъ стороны не что̀ иное, какъ скрытая капитуляція.
Въ томъ случаѣ, если бы осуществилось послѣднее предположеніе, пришлось бы сознаться, что возможность крестоваго похода противъ Россіи, этого похода, который былъ всегда завѣтною мечтою революціи, а теперь обратился въ ея военный кличъ,—эта возможность превратилась бы въ несомнѣнную увѣренность: насталъ бы почти день рѣшительной борьбы, и полемъ сраженія послужила бы Польша. По крайней мѣрѣ на эту именно возможность возлагаютъ свои надежды революціонеры всѣхъ странъ; но они недостаточно принимаютъ въ расчетъ одну сторону этого вопроса, и этотъ промахъ можетъ, пожалуй, значительно разстроить всѣ ихъ соображенія.
шие и сильнейшие помощники суть именно те люди, которые со дня на день могут быть призваны к её обузданию: до того люди связаны с нею солидарностью принципов. Теперь весь вопрос заключается в том, чтобы определить, возникнет ли борьба прежде, чем мнимые консерваторы успеют своими раздорами и своим безумием уронить значение всех элементов силы и противодействия, еще сохранившихся в распоряжении Германии. Одним словом, при нападении на них республиканской партии, решатся ли они видеть в ней то, что́ она есть в действительности, т. е. передовой отряд французского нашествия, и созна́ют ли они в себе достаточно энергии, чтобы, в виду опасности, угрожающей национальной независимости, вступить в борьбу с республикой до последней крайности; — или же, во избежание этой борьбы, они предпочтут признать какую-нибудь мнимую мировую сделку, которая в сущности была бы с их стороны не что́ иное, как скрытая капитуляция.
В том случае, если бы осуществилось последнее предположение, пришлось бы сознаться, что возможность крестового похода против России, этого похода, который был всегда заветною мечтою революции, а теперь обратился в её военный клич, — эта возможность превратилась бы в несомненную уверенность: настал бы почти день решительной борьбы, и полем сражения послужила бы Польша. По крайней мере на эту именно возможность возлагают свои надежды революционеры всех стран; но они недостаточно принимают в расчет одну сторону этого вопроса, и этот промах может, пожалуй, значительно расстроить все их соображения.
