обстоятельство не оставалось неизвѣстнымъ для Парижа, милостивый государь, и, быть-можетъ, вы согласитесь со мною, какъ бы я высоко ни цѣнилъ «Rheinslied», что оно немало способствовало къ тому, чтобы убѣдить старинную «Марсельезу» въ необходимости быстраго отступленія передъ своею юною соперницею.
Я коснулся вашей печати; но прошу васъ, милостивый государь, не думать, что я систематически предубѣжденъ противъ нѣмецкой печати, или что я сохраняю къ ней дурное чувство за ея невыразимое нерасположеніе по отношенію къ намъ. Нисколько, могу васъ увѣрить. Я очень расположенъ воздать ей должную хвалу за ея добрыя свойства и желалъ бы приписать отчасти ея заблужденія и увлеченія той исключительной системѣ, при которой она дѣйствуетъ. Конечно, въ вашей періодической печати нѣтъ недостатка ни въ талантѣ, ни въ идеяхъ, ни даже въ патріотизмѣ; во многихъ отношеніяхъ она—законное дѣтище вашей возвышенной великой литературы, той литературы, которая возстановила среди васъ сознаніе вашего національнаго тождества. Въ чемъ отсутствует строка литическомъ тактѣ, въ живомъ и вѣрномъ пониманіи дѣйствительнаго положенія своего въ той средѣ, въ которой ей приходится дѣйствовать въ данную минуту; а потому въ ея выраженіи и въ ея направленіи проглядываетъ нѣчто непрозорливое, необдуманное, однимъ словомъ, нѣчто нравственно-безотвѣтственное, быть-можетъ, какъ послѣдствіе той опеки, которой ее подвергаютъ.
И точно, чѣмъ другимъ, если не подобнымъ сознаніемъ своей нравственной безотвѣтственности, можно объяснить себѣ это пламенное, слѣпое, неистовое, враж-
обстоятельство не оставалось неизвестным для Парижа, милостивый государь, и, быть может, вы согласитесь со мною, как бы я высоко ни ценил «Rheinslied», что оно немало способствовало к тому, чтобы убедить старинную «Марсельезу» в необходимости быстрого отступления перед своею юною соперницею.
Я коснулся вашей печати; но прошу вас, милостивый государь, не думать, что я систематически предубежден против немецкой печати, или что я сохраняю к ней дурное чувство за её невыразимое нерасположение по отношению к нам. Нисколько, могу вас уверить. Я очень расположен воздать ей должную хвалу за её добрые свойства и желал бы приписать отчасти её заблуждения и увлечения той исключительной системе, при которой она действует. Конечно, в вашей периодической печати нет недостатка ни в таланте, ни в идеях, ни даже в патриотизме; во многих отношениях она — законное детище вашей возвышенной великой литературы, той литературы, которая восстановила среди вас сознание вашего национального тождества. В чём отсутствует строка литическом такте, в живом и верном понимании действительного положения своего в той среде, в которой ей приходится действовать в данную минуту; а потому в её выражении и в её направлении проглядывает нечто непрозорливое, необдуманное, одним словом, нечто нравственно-безответственное, быть может, как последствие той опеки, которой ее подвергают.
И точно, чем другим, если не подобным сознанием своей нравственной безответственности, можно объяснить себе это пламенное, слепое, неистовое, враж-
