визація… ее надо бы записать… Вотъ онъ роняетъ, самъ того не примѣчая, нѣсколько выраженій, запечатлѣнныхъ особой силой ума, нѣсколько остротъ, которыя тутъ же подслушиваются сосѣдями и передаются шопотомъ по всѣмъ гостинымъ».
Въ свѣтскихъ кругахъ Тютчевъ былъ гораздо больше извѣстенъ именно этими своими остротами (да еще, пожалуй, своей феноменальной разсѣянностью), чѣмъ своими стихами. Къ сожалѣнію, громадное большинство острыхъ словъ Тютчева затеряно безнадежно; изъ сохранившихся многія относятся къ такимъ частнымъ случаямъ, что для своего пониманія требуютъ теперь длиннаго комментарія. Нѣсколько выраженій однако могутъ служить образцами острословія Тютчева. Такъ, Австрію онъ называлъ «Ахилломъ, у котораго пятка повсюду»; о кн. А. М. Горчаковѣ говорилъ, что онъ—«Нарциссъ чернильницы»; о Франціи,—что «у нея—ахъ!—двѣ души живутъ въ одной груди» (стихъ Гёте) и т. д.
Блестящія бесѣды Тютчева до нѣкоторой степени сохранились для насъ въ его письмахъ. Написанныя прекраснымъ французскимъ языкомъ, полныя неожиданныхъ сопоставленій и оригинальныхъ мыслей, письма Тютчева примѣчательны почти столько же, какъ его стихи. Тютчевъ мало говоритъ въ своихъ письмахъ о повседневномъ и житейскомъ, но охотно касается важнѣйшихъ вопросовъ современной жизни и политики. Еще въ 1854 г., въ годъ Крымской войны, французскій журналистъ Форкадъ опубликовалъ въ своей статьѣ, въ «Revue des deux Mondes», отрывки изъ писемъ Тютчева (не называя его имени). Эти отрывки произвели большое впечатлѣніе въ Петербургѣ, ихъ авторъ былъ узнанъ, и слава тютчевскихъ писемъ, въ свѣтскихъ кругахъ, была упрочена. Корреспонденты Тютчева стали не только хранить, какъ драгоцѣнность, получаемыя отъ него письма, но часто распространяли ихъ, тотчасъ по полученіи, въ спискахъ. Это, въ свою очередь, побуждало Тютчева высказывать свои мнѣнія путемъ писемъ, и его переписка, въ послѣдніе годы жизни, достигла огромныхъ размѣровъ.
Послѣ 1864 года жизнь Тютчева начала явно клониться къ концу. Могучая жизненность его духа помогла ему справиться съ той потерей, которую онъ понесъ въ этомъ году. Послѣ долговременнаго пребыванія за границей (зима 1864—
визация… ее надо бы записать… Вот он роняет, сам того не примечая, несколько выражений, запечатленных особой силой ума, несколько острот, которые тут же подслушиваются соседями и передаются шёпотом по всем гостиным».
В светских кругах Тютчев был гораздо больше известен именно этими своими остротами (да еще, пожалуй, своей феноменальной рассеянностью), чем своими стихами. К сожалению, громадное большинство острых слов Тютчева затеряно безнадежно; из сохранившихся многие относятся к таким частным случаям, что для своего понимания требуют теперь длинного комментария. Несколько выражений однако могут служить образцами острословия Тютчева. Так, Австрию он называл «Ахиллом, у которого пятка повсюду»; о кн. А. М. Горчакове говорил, что он — «Нарцисс чернильницы»; о Франции, — что «у неё — ах! — две души живут в одной груди» (стих Гёте) и т. д.
Блестящие беседы Тютчева до некоторой степени сохранились для нас в его письмах. Написанные прекрасным французским языком, полные неожиданных сопоставлений и оригинальных мыслей, письма Тютчева примечательны почти столько же, как его стихи. Тютчев мало говорит в своих письмах о повседневном и житейском, но охотно касается важнейших вопросов современной жизни и политики. Еще в 1854 г., в год Крымской войны, французский журналист Форкад опубликовал в своей статье, в «Revue des deux Mondes», отрывки из писем Тютчева (не называя его имени). Эти отрывки произвели большое впечатление в Петербурге, их автор был узнан, и слава тютчевских писем, в светских кругах, была упрочена. Корреспонденты Тютчева стали не только хранить, как драгоценность, получаемые от него письма, но часто распространяли их, тотчас по получении, в списках. Это, в свою очередь, побуждало Тютчева высказывать свои мнения путем писем, и его переписка, в последние годы жизни, достигла огромных размеров.
После 1864 года жизнь Тютчева начала явно клониться к концу. Могучая жизненность его духа помогла ему справиться с той потерей, которую он понес в этом году. После долговременного пребывания за границей (зима 1864—
