Движеніе по службѣ Тютчева шло тѣмъ временемъ своимъ чередомъ. Сначала Тютчевъ былъ сверхштатнымъ, потомъ штатнымъ чиновникомъ нашего посольства, наконецъ исполняющимъ должность «повѣреннаго въ дѣлахъ». Въ 1825 г. былъ онъ пожалованъ камеръ-юнкеромъ (званіе, которое Пушкинъ, бывшій на три года старше, получилъ восемь лѣтъ спустя), въ 1835—камергеромъ. Семейство Тютчева все увеличивалось. У жены Тютчева были дѣти отъ перваго брака (три сына); отъ брака съ Тютчевымъ у нея родились три дочери. Сохранившаяся отъ того времени семейная переписка свидѣтельствуетъ, что Тютчевы, плохіе хозяева, при своей большой семьѣ и при своемъ общественномъ положеніи, часто нуждались въ средствахъ.
Что̀ до поэтическаго творчества, то въ теченіе долгихъ лѣтъ Тютчеву приходилось работать, такъ сказать, въ пустотѣ. Въ два своихъ пріѣзда въ Россію онъ возобновлялъ отношенія съ нѣкоторыми кругами писателей. Стихи его, съ 1828 г. по 1835 г., печатались въ разныхъ изданіяхъ, въ альманахахъ Погодина и Раича, «Ураніи», «Сѣверной Лирѣ», «Галатеѣ», «Розѣ Грацій», «Сироткѣ», затѣмъ въ «Телескопѣ», «Сѣверныхъ Цвѣтахъ»… Но большинство изъ этихъ изданій (кромѣ двухъ послѣднихъ) были очень мало распространены, и имя Тютчева въ Россіи оставалось почти неизвѣстнымъ. Да и напечатана была лишь небольшая часть стихотвореній, написанныхъ Тютчевымъ. Нѣмецкіе же друзья Тютчева хотя и знали, что онъ пишетъ стихи (Гейне называетъ его въ письмахъ поэтомъ), конечно, не могли оцѣнить его поэзіи, по незнанію языка.
Одинъ несчастный случай погубилъ немало раннихъ стихотвореній Тютчева. Вернувшись изъ Греціи, Тютчевъ сталъ жечь ненужныя бумаги и нечаянно бросилъ въ огонь тетрадь со стихами. Въ ней былъ, между прочимъ, переводъ части «Фауста». Разсказывая объ этомъ событіи, Тютчевъ говоритъ, что сначала былъ опечаленъ, замѣтивъ свою оплошность, но «довольно скоро утѣшился, вспомнивъ, что сгорѣла и Александрійская библіотека».
Впрочемъ, и въ уцѣлѣвшихъ стихахъ Тютчева этого періода вполнѣ выразилось своеобразіе его поэзіи. Это своеобразіе сумѣлъ оцѣнить князь И. С. Гагаринъ, который, узнавъ стихи Тютчева, первый призналъ его однимъ изъ лучшихъ
Движение по службе Тютчева шло тем временем своим чередом. Сначала Тютчев был сверхштатным, потом штатным чиновником нашего посольства, наконец исполняющим должность «поверенного в делах». В 1825 г. был он пожалован камер-юнкером (звание, которое Пушкин, бывший на три года старше, получил восемь лет спустя), в 1835 — камергером. Семейство Тютчева всё увеличивалось. У жены Тютчева были дети от первого брака (три сына); от брака с Тютчевым у неё родились три дочери. Сохранившаяся от того времени семейная переписка свидетельствует, что Тютчевы, плохие хозяева, при своей большой семье и при своем общественном положении, часто нуждались в средствах.
Что́ до поэтического творчества, то в течение долгих лет Тютчеву приходилось работать, так сказать, в пустоте. В два своих приезда в Россию он возобновлял отношения с некоторыми кругами писателей. Стихи его, с 1828 г. по 1835 г., печатались в разных изданиях, в альманахах Погодина и Раича, «Урании», «Северной Лире», «Галатее», «Розе Граций», «Сиротке», затем в «Телескопе», «Северных Цветах»… Но большинство из этих изданий (кроме двух последних) были очень мало распространены, и имя Тютчева в России оставалось почти неизвестным. Да и напечатана была лишь небольшая часть стихотворений, написанных Тютчевым. Немецкие же друзья Тютчева хотя и знали, что он пишет стихи (Гейне называет его в письмах поэтом), конечно, не могли оценить его поэзии, по незнанию языка.
Один несчастный случай погубил немало ранних стихотворений Тютчева. Вернувшись из Греции, Тютчев стал жечь ненужные бумаги и нечаянно бросил в огонь тетрадь со стихами. В ней был, между прочим, перевод части «Фауста». Рассказывая об этом событии, Тютчев говорит, что сначала был опечален, заметив свою оплошность, но «довольно скоро утешился, вспомнив, что сгорела и Александрийская библиотека».
Впрочем, и в уцелевших стихах Тютчева этого периода вполне выразилось своеобразие его поэзии. Это своеобразие сумел оценить князь И. С. Гагарин, который, узнав стихи Тютчева, первый признал его одним из лучших
