декабристамъ исполнены сочувствія къ этимъ «жертвамъ мысли безразсудной». Только послѣ 1825 г., не безъ вліянія, быть-можетъ, событій 14 декабря, взгляды Тютчева измѣнились, и онъ пришелъ къ своимъ позднѣйшимъ убѣжденіямъ.
Въ началѣ 1826 г. Тютчевъ вновь покинулъ Россію, и на этотъ разъ его разрывъ съ русской жизнью былъ еще болѣе рѣшительнымъ. Вскорѣ по возвращеніи въ Мюнхенъ, Тютчевъ женился на вдовѣ Эмиліи-Элеонорѣ Петерсонъ, урожденной графинѣ Ботмеръ. Она была уже не первой молодости, но всѣ ее знавшіе называютъ ее милой, прелестной, умной. Кромѣ обширной семьи Ботмеровъ, Тютчевъ черезъ жену породнился еще съ ея родственниками по матери, Ганштейнами. Такимъ образомъ Тютчевъ сблизился сразу съ двумя старыми аристократическими фамиліями Баваріи. Постепенно гостиная Тютчевыхъ сдѣлалась виднымъ средоточіемъ мѣстнаго общества; здѣсь бывали нѣмецкіе родственники Тютчева, члены нашей миссіи, всѣ русскіе, попадавшіе въ Мюнхенъ, и многіе изъ иностранныхъ гостей.
Эта эпоха жизни Тютчева совпадала съ тѣмъ временемъ, когда вновь вступившій на престолъ (въ 1825 г.) король Баварскій Людовикъ I сталъ употреблять всѣ усилія, чтобы придать Мюнхену блескъ, превратить его въ «нѣмецкія Аѳины». Баварское правительство начало организовывать въ Мюнхенѣ цѣлый рядъ научныхъ и образовательныхъ учрежденій: всевозможные музеи, пинакотеки, глиптотеки и т. п. Былъ основанъ университетъ, и для чтенія въ немъ лекцій были приглашены въ Мюнхенъ знаменитѣйшіе нѣмецкіе ученые, въ томъ числѣ—Окенъ и Шеллингъ. Оживленная духовная дѣятельность привлекла въ Мюнхенъ немало и другихъ ученыхъ и писателей. Тютчевъ такимъ образомъ оказался въ самомъ центрѣ нѣмецкой культурной жизни своего времени.
Опредѣлить весь кругъ лицъ, съ которыми приходилось сталкиваться Тютчеву въ годы его мюнхенской жизни, было бы трудно. Но мы знаемъ, что онъ былъ близокъ съ Шеллингомъ, который высоко цѣнилъ Тютчева и охотно вступалъ съ нимъ въ длинные споры, отличавшіеся большой горячностью. Болѣе дружески сблизился Тютчевъ съ Гейне, который не разъ бывалъ въ Мюнхенѣ; Гейне называетъ, въ одномъ письмѣ, Тютчева «лучшимъ изъ своихъ мюнхенскихъ друзей». Въ числѣ своихъ друзей считалъ Тютчевъ двухъ братьевъ
декабристам исполнены сочувствия к этим «жертвам мысли безрассудной». Только после 1825 г., не без влияния, быть может, событий 14 декабря, взгляды Тютчева изменились, и он пришел к своим позднейшим убеждениям.
В начале 1826 г. Тютчев вновь покинул Россию, и на этот раз его разрыв с русской жизнью был еще более решительным. Вскоре по возвращении в Мюнхен, Тютчев женился на вдове Эмилии-Элеоноре Петерсон, урожденной графине Ботмер. Она была уже не первой молодости, но все ее знавшие называют ее милой, прелестной, умной. Кроме обширной семьи Ботмеров, Тютчев через жену породнился еще с её родственниками по матери, Ганштейнами. Таким образом Тютчев сблизился сразу с двумя старыми аристократическими фамилиями Баварии. Постепенно гостиная Тютчевых сделалась видным средоточием местного общества; здесь бывали немецкие родственники Тютчева, члены нашей миссии, все русские, попадавшие в Мюнхен, и многие из иностранных гостей.
Эта эпоха жизни Тютчева совпадала с тем временем, когда вновь вступивший на престол (в 1825 г.) король Баварский Людовик I стал употреблять все усилия, чтобы придать Мюнхену блеск, превратить его в «немецкие Афины». Баварское правительство начало организовывать в Мюнхене целый ряд научных и образовательных учреждений: всевозможные музеи, пинакотеки, глиптотеки и т. п. Был основан университет, и для чтения в нём лекций были приглашены в Мюнхен знаменитейшие немецкие ученые, в том числе — Окен и Шеллинг. Оживленная духовная деятельность привлекла в Мюнхен немало и других ученых и писателей. Тютчев таким образом оказался в самом центре немецкой культурной жизни своего времени.
Определить весь круг лиц, с которыми приходилось сталкиваться Тютчеву в годы его мюнхенской жизни, было бы трудно. Но мы знаем, что он был близок с Шеллингом, который высоко ценил Тютчева и охотно вступал с ним в длинные споры, отличавшиеся большой горячностью. Более дружески сблизился Тютчев с Гейне, который не раз бывал в Мюнхене; Гейне называет, в одном письме, Тютчева «лучшим из своих мюнхенских друзей». В числе своих друзей считал Тютчев двух братьев
