Первыя шестнадцать лѣтъ своей заграничной жизни Тютчевъ провелъ въ Мюнхенѣ, служа при нашемъ посольствѣ.
18-лѣтній юноша оказался въ чужой странѣ, въ большомъ городѣ почти совсѣмъ одинокимъ. Увѣряютъ, что нашъ посланникъ при Баварскомъ дворѣ, Потемкинъ (какъ впослѣдствіи и его преемникъ, князь Г. И. Гагаринъ), принималъ въ судьбѣ Тютчева большое участіе, но оно, конечно, не могло замѣнить уюта родного дома. Чувствомъ тоскливаго одиночества проникнуты первые стихи Тютчева, написанные имъ въ Мюнхенѣ («Друзьямъ» при посылкѣ «Пѣсни Радости» Шиллера и переводъ элегіи Ламартина). Изъ всѣхъ, съ дѣтства близкихъ къ Тютчеву лицъ, съ нимъ остался только его дядька, Николай Аѳанасьевичъ Хлоповъ, не захотѣвшій разстаться съ «дитятей», за которымъ ходилъ съ его 4-хъ лѣтняго возраста, и послѣдовавшій за нимъ въ Мюнхенъ. Изъ нѣмецкой квартиры Тютчева Хлоповъ сдѣлалъ русскій уголокъ, гдѣ къ столу подавались русскія кушанья, и гдѣ подъ праздникъ зажигались въ божницѣ лампады.
Предоставленный своимъ собственнымъ силамъ, Тютчевъ сумѣлъ найти свой путь въ жизни. Его не соблазнила возможность легкаго, поверхностнаго существованія, открывшаяся передъ нимъ. Онъ продолжалъ учиться и воспользовался своимъ пребываніемъ въ Германіи, чтобы прекрасно узнать современную нѣмецкую литературу. Именно отъ этой эпохи его жизни дошли до насъ его переводы изъ Гёте, Шиллера, Гейне, а также изъ Гюго, Ламартина, Байрона, Шекспира. Вмѣстѣ съ тѣмъ Тютчевъ не только вошелъ въ избранное мюнхенское общество, но и сумѣлъ занять въ немъ видное мѣсто. Свободно владѣя иностранными языками, онъ сдѣлался своимъ человѣкомъ и желаннымъ гостемъ въ мюнхенскихъ гостиныхъ.
Какой бы то ни было разгулъ быль чуждъ существу Тютчева: ни въ чемъ подобномъ не обвиняетъ его никто, изъ лично знавшихъ его въ молодости. Но первые годы жизни Тютчева въ Мюнхенѣ были не бѣдны различными романтическими приключеніями. Тютчевъ увлекался женщинами легко, но съ истинной страстью. Смутные отголоски этихъ юношескихъ драмъ, пережитыхъ Тютчевымъ, дошли до насъ въ та-
Первые шестнадцать лет своей заграничной жизни Тютчев провел в Мюнхене, служа при нашем посольстве.
18-летний юноша оказался в чужой стране, в большом городе почти совсем одиноким. Уверяют, что наш посланник при Баварском дворе, Потемкин (как впоследствии и его преемник, князь Г. И. Гагарин), принимал в судьбе Тютчева большое участие, но оно, конечно, не могло заменить уюта родного дома. Чувством тоскливого одиночества проникнуты первые стихи Тютчева, написанные им в Мюнхене («Друзьям» при посылке «Песни Радости» Шиллера и перевод элегии Ламартина). Из всех, с детства близких к Тютчеву лиц, с ним остался только его дядька, Николай Афанасьевич Хлопов, не захотевший расстаться с «дитятей», за которым ходил с его 4-х летнего возраста, и последовавший за ним в Мюнхен. Из немецкой квартиры Тютчева Хлопов сделал русский уголок, где к столу подавались русские кушанья, и где под праздник зажигались в божнице лампады.
Предоставленный своим собственным силам, Тютчев сумел найти свой путь в жизни. Его не соблазнила возможность легкого, поверхностного существования, открывшаяся перед ним. Он продолжал учиться и воспользовался своим пребыванием в Германии, чтобы прекрасно узнать современную немецкую литературу. Именно от этой эпохи его жизни дошли до нас его переводы из Гёте, Шиллера, Гейне, а также из Гюго, Ламартина, Байрона, Шекспира. Вместе с тем Тютчев не только вошел в избранное мюнхенское общество, но и сумел занять в нём видное место. Свободно владея иностранными языками, он сделался своим человеком и желанным гостем в мюнхенских гостиных.
Какой бы то ни было разгул быль чужд существу Тютчева: ни в чём подобном не обвиняет его никто, из лично знавших его в молодости. Но первые годы жизни Тютчева в Мюнхене были не бедны различными романтическими приключениями. Тютчев увлекался женщинами легко, но с истинной страстью. Смутные отголоски этих юношеских драм, пережитых Тютчевым, дошли до нас в та-
