голову, и такимъ образомъ ты лишишь его возможности исполнить злыя намѣренія и убережешься отъ него. Обмани его, пока онъ не обманулъ тебя.
— Ты правъ, — отвѣчалъ царь.
Онъ тотчасъ же послалъ за мудрецомъ, который явился веселымъ и беззаботнымъ, никакъ не подозрѣвая, какой ждетъ его приговоръ, и обратился съ слѣдующими словами поэта:
О, если я когда-нибудь забуду
Всю благодарность сердца моего,
То ты напомни, для кого пишу я
И прозой и стихами. Ты осыпалъ
Меня горою милостей, хотя
Я не просилъ объ этомъ. Какъ же мнѣ
Не славить пѣсней всѣ твои заслуги
И пѣть тебя и сердцемъ и словами?
Я благодаренъ за твои дары.
Слава легка, но ноша тяжела.
— Знаешь ли ты, — сказалъ царь, — зачѣмъ я призвалъ тебя сюда?
— Можно ли знать извѣстное только Богу, да будетъ славно имя Его! — отвѣчалъ мудрецъ.
— Я призвалъ тебя за тѣмъ, чтобы лишить жизни.
— О царь! — съ удивленіемъ вскричалъ мудрецъ. — За что ты хочешь убить меня, и что я сдѣлалъ тебѣ?
— Мнѣ сказали, что ты шпіонъ, — отвѣчалъ царь, — и что ты прибылъ ко мнѣ для того, чтобъ убить меня; но я хочу предупредить тебя и убью тебя прежде.
И, говоря такимъ образомъ, онъ позвалъ палача и сказалъ ему:
— Отруби голову этому измѣннику и избавь меня отъ его злодѣйствъ.
— Пощади меня! — молилъ мудрецъ, — и Господь пощадитъ тебя, и не губи меня, и Господь не погубитъ тебя. И мудрецъ повторялъ эти слова нѣсколько разъ, какъ повторялъ я: „О Шайтанъ! Но ты не слушалъ меня и непремѣнно хотѣлъ убить“.
— Я не буду спокоенъ до тѣхъ поръ, пока не убью тебя, — сказалъ царь Юнанъ мудрецу Дубану. — Потому что ты вылѣчилъ меня вещью, которую я только держалъ въ рукахъ, и я не могу быть увѣренъ, что ты не лишишь меня жизни, давъ понюхать что-нибудь или же какимъ-нибудь другимъ способомь.
— Такъ вотъ, — сказалъ мудрецъ, — какъ, ты вознаграждаешь меня? Ты платишь зломъ за добро?
— Ты долженъ быть убитъ безъ замедленія! — отвѣчалъ царь.
Когда мудрецъ убѣдился, что царь дѣйствительно хочетъ предать его смерти, и что судьба его рѣшена, онъ сталъ жа-
