— О, Абу-Гасанъ, — отвѣчала ему мать, — нынѣшніе люди всѣ такіе: пока у человѣка есть что-нибудь, они всѣ льнутъ къ нему, а какъ ничего не станетъ, всѣ отвернутся.
Она очень огорчилась за него и даже заплакала.
Онъ же вскочилъ съ своего мѣста и пошелъ достать остальную часть спрятаннаго богатства и попрежнему сталъ весело жить. Но съ этого времени онъ далъ клятву не водиться съ своими прежними знакомыми, а приглашать на каждый вечеръ людей совершенно незнакомыхъ, и на другой день даже не кланяться съ ними и не узнавать ихъ. Для этого онъ каждый вечеръ садился на мостъ и приглашалъ прохожаго незнакомца попировать къ себѣ. Утромъ онъ прощался съ своимъ собутыльникомъ и при встрѣчѣ даже не кланялся.
Такъ жилъ онъ въ продолженіе цѣлаго года. Однажды, сидя на мосту и поджидая какого-нибудь собутыльника, онъ увидалъ проходившаго переодѣтаго Эръ-Рашида и его прислугу. Калифъ, почувствовавъ въ этотъ день тоску, вышелъ, чтобы развлечься среди народа. Абу-Гасанъ остановилъ его и сказалъ ему:
— Слушай, господинъ мой, не хочешь ли ты поѣсть и выпитъ?
Эръ-Рашидъ принялъ его приглашеніе и сказалъ:
— Ну, такъ веди къ себѣ.
Абу-Гасанъ не подозрѣвалъ, кого онъ привелъ въ свой домъ, и калифъ, войдя къ нему, увидалъ такую роскошно убранную пріемную, съ золотымъ бассейномъ посреди, какой никакъ не ожидалъ. Усадивъ гостя, Абу-Гасанъ позвалъ молоденькую рабыню, стройную, какъ восточная ива, и она, взявъ лютню, спѣла слѣдующее:
О, ты, который пребываешь вѣчно |
Эръ-Рашидъ, услыхавъ эту пѣсню, сказалъ:
— Ты спѣла хорошо, да хранитъ тебя Господь.
Ея пѣніе понравилось ему, и онъ не могъ надивиться гостепріимству, расточаемому Абу-Гасаномъ совершенно незнакомому человѣку.
— Кто ты такой, молодой человѣкъ? — сказалъ онъ Гасану. — И разскажи мнѣ свою исторію, для того, чтобы я могъ поблагодарить тебя за твое гостепріимство.
