мое, начала мадамъ Фоссъ, вошедшая передъ тѣмъ чѣмъ лечь спать, въ комнатку Маріи: — Приняла ли ты уже свое рѣшеніе?
— Нѣтъ, — отвѣтила Марія, — я еще ни на что не рѣшилась.
Ея тетка, нѣсколько минутъ, молча и пристально смотрѣла на нее, послѣ чего медленно удалилась.
На утро слѣдующаго дня, Михаилъ во всю почти ночь, не смыкавшій глаза, на половину уже готовъ былъ предоставить племянницѣ полную свободу и посовѣтовать Урманду вернуться въ Базель, потому что отъ его проницательности не укрылись страданія молодой дѣвушкѣ. Да и какую же цѣль преслѣдовалъ онъ наконецъ, какъ не ту видѣть ее довольною и счастливою? Его сердце все болѣе смягчалось и подвернись ему, только въ эту минуту, Марія, онъ навѣрное исполнилъ бы свое намѣреніе.
— Пусть будетъ, что будетъ, — говорилъ онъ самъ себѣ, взявъ трость и шляпу и отправляясь въ лѣсъ. Если сегодня еще, она будетъ настаивать на томъ что не можетъ его взять, то не стану ее далѣе уговаривать.
Къ завтраку Марія не сошла внизъ, а осталась съ дѣтьми, что впрочемъ никого не удивило, но передъ обѣдомъ, когда дядя былъ еще въ лѣсу ея тетка вошла къ пей и спросила не согласна ли она выслушать Урманда.
— Пожалуй, — отвѣтила Марія.
— Гдѣ же ты его примешь, дитя мое?
— Тамъ, гдѣ ему будетъ угодно, — сказала Марія раздражительно.
— Такъ не подняться ли ему къ тебѣ, наверхъ?
— Какъ бы не такъ? Сюда что ли?
— Нѣтъ эти не годилось бы; но вамъ вѣдь можно сойтись въ гостиной.
— Хорошо, я пойду въ гостиную. И она пошла туда не сказавъ болѣе ни слона.
Такъ называемая гостиная, была небольшая комната отдѣланная по понятіямъ Гронпера, со всевозможною парижскою изысканностью и назначавшаяся преи-
мое, начала мадам Фосс, вошедшая перед тем чем лечь спать, в комнатку Марии: — Приняла ли ты уже свое решение?
— Нет, — ответила Мария, — я еще ни на что не решилась.
Её тетка, несколько минут, молча и пристально смотрела на нее, после чего медленно удалилась.
На утро следующего дня, Михаил во всю почти ночь, не смыкавший глаза, на половину уже готов был предоставить племяннице полную свободу и посоветовать Урманду вернуться в Базель, потому что от его проницательности не укрылись страдания молодой девушке. Да и какую же цель преследовал он наконец, как не ту видеть ее довольною и счастливою? Его сердце всё более смягчалось и подвернись ему, только в эту минуту, Мария, он наверное исполнил бы свое намерение.
— Пусть будет, что будет, — говорил он сам себе, взяв трость и шляпу и отправляясь в лес. Если сегодня еще, она будет настаивать на том что не может его взять, то не стану ее далее уговаривать.
К завтраку Мария не сошла вниз, а осталась с детьми, что впрочем никого не удивило, но перед обедом, когда дядя был еще в лесу её тетка вошла к пей и спросила не согласна ли она выслушать Урманда.
— Пожалуй, — ответила Мария.
— Где же ты его примешь, дитя мое?
— Там, где ему будет угодно, — сказала Мария раздражительно.
— Так не подняться ли ему к тебе, наверх?
— Как бы не так? Сюда что ли?
— Нет эти не годилось бы; но вам ведь можно сойтись в гостиной.
— Хорошо, я пойду в гостиную. И она пошла туда не сказав более ни слона.
Так называемая гостиная, была небольшая комната отделанная по понятиям Гронпера, со всевозможною парижскою изысканностью и назначавшаяся преи-
