ипохондрика или какого либо игрока, который-бы обходился съ тобой, грубо. У этого-же нѣтъ ни одного недостатка.
— Именно такихъ-то я терпѣть не могу.
— Теперь дѣло въ томъ, что завтра или послѣ завтра необходимо дать ему отвѣтъ. Надѣюсь, что ты не забыла о своемъ обѣщаніи?
Марія очень хорошо его помнила, но знала также, что ему придавали больше значенія, чѣмъ-бы слѣдовало.
— Не думай, душа моя, чтобы я хотѣлъ принудить тебя, но ты не повѣришь, какъ больно мнѣ, не слышать отъ моей дѣвочки, ни одного привѣтливаго слова и не пользоваться ея ласками. Эта мысль, Марія, такъ мучитъ меня, что не даетъ покоя даже и ночью.
Услыша это, молодая дѣвушка обвила руки вокругъ шеи дяди и нѣжно поцѣловала его въ губы и обѣ щеки.
— Для меня, Марія, просто невыносимо, когда между нами не все въ порядкѣ и чтобы успокоить твоего стараго дядю, не откажи ему въ одной просьбѣ. Сядь сегодня вечеромъ, вмѣстѣ съ нами за столъ и покажи черезъ это всѣмъ, что мы не считаемъ тебя служанкою. Другое-же все отложимъ до завтра.
Могла-ли Марія противиться просьбѣ, выраженной такимъ образомъ? Сознавая, что ей не оставалось другаго исхода, какъ подчиниться этому желанію, она еще разъ поцѣловала дядю и въ знакъ согласія ласково кивнула ему годовой.
— И вотъ еще что, сердце мое, одѣнь также хорошенькое платьице — сдѣлай это изъ любви ко мнѣ. Мнѣ такъ нравится видѣть тебя одѣтою къ лицу. Послѣ этихъ словъ уже и рѣчи не могло быть о сопротивленіи.
Но уходѣ дяди, взвѣсивъ все сказанное имъ, Марія ясно поняла, что исполнить его желаніе — значило все равно что вполнѣ сдаться. На минуту въ ея головѣ мелькнула мысль, ни въ какомъ случаѣ не поддаваться просьбамъ Михаила, вопреки опасенія даже навлечь на себя его гнѣвъ. Но, къ сожалѣнію, она уже дала
ипохондрика или какого-либо игрока, который бы обходился с тобой, грубо. У этого же нет ни одного недостатка.
— Именно таких-то я терпеть не могу.
— Теперь дело в том, что завтра или послезавтра необходимо дать ему ответ. Надеюсь, что ты не забыла о своем обещании?
Мария очень хорошо его помнила, но знала также, что ему придавали больше значения, чем бы следовало.
— Не думай, душа моя, чтобы я хотел принудить тебя, но ты не поверишь, как больно мне, не слышать от моей девочки, ни одного приветливого слова и не пользоваться её ласками. Эта мысль, Мария, так мучит меня, что не дает покоя даже и ночью.
Услыша это, молодая девушка обвила руки вокруг шеи дяди и нежно поцеловала его в губы и обе щеки.
— Для меня, Мария, просто невыносимо, когда между нами не всё в порядке и чтобы успокоить твоего старого дядю, не откажи ему в одной просьбе. Сядь сегодня вечером, вместе с нами за стол и покажи через это всем, что мы не считаем тебя служанкою. Другое же всё отложим до завтра.
Могла ли Мария противиться просьбе, выраженной таким образом? Сознавая, что ей не оставалось другого исхода, как подчиниться этому желанию, она еще раз поцеловала дядю и в знак согласия ласково кивнула ему годовой.
— И вот еще что, сердце мое, одень также хорошенькое платьице — сделай это из любви ко мне. Мне так нравится видеть тебя одетою к лицу. После этих слов уже и речи не могло быть о сопротивлении.
Но уходе дяди, взвесив всё сказанное им, Мария ясно поняла, что исполнить его желание — значило всё равно что вполне сдаться. На минуту в её голове мелькнула мысль, ни в каком случае не поддаваться просьбам Михаила, вопреки опасения даже навлечь на себя его гнев. Но, к сожалению, она уже дала
