На слѣдующее утро, господинъ Урмандъ собрался въ Базель, воспользовавшись дилижансомъ, идущимъ въ Ремиромонъ. Всѣ домочадцы были на ногахъ, чтобы проводить его и Марія собственноручно, передъ его отъѣздомъ, поднесла ему чашку кофе. Эта сцена разыгралась съ самою прелестною смѣсью граціи и милаго смущенія. Молодая дѣвушка сказала ему едва нѣсколько словъ, и что она сказала, того никто не слышалъ; при этомъ она сложила руки на своей груди, вдохновенная улыбка пробѣжала по ея лицу и глаза въ смущеніи были устремлены въ землю — и если кто либо безъ словъ могъ краснорѣчиво испросить себѣ прощеніе, то это случилось съ Маріею Бромаръ.
— О, да, произнесъ Урмандъ, къ замѣшательствѣ, теперь все хорошо — совсѣмъ хорошіе Тогда она на прощанье подала ему руку и быстро побѣжала къ себѣ на верхъ.
Хотя одному жениху и было отказано, но все таки дядя до сихъ поръ еще не проронилъ одного слова о своемъ согласіи на то, чтобы она избрала себѣ другаго, равно какъ и съ Георгомъ не происходило никакихъ объясненій, кромѣ тѣхъ, о которыхъ уже слышали.
— А теперь? спросилъ Георгъ, какъ скоро экипажъ выѣхалъ со двора,
— Ну, что-жъ теперь? спросилъ въ свою очередь отецъ.
— Мнѣ надо вернуться въ Кольмаръ!
— Только не сегодня, Георгъ.
— Во всякомъ случаѣ сегодня — хоть къ вечеру. Но объ одномъ обстоятельствѣ я бы желалъ сперва получить нѣкоторыя разъясненія. Что ты на это скажешь, батюшка?
Михаилъ стоялъ отвернувъ голову и заложивъ руки въ карманы.
— Ты знаешь о чемъ я говорю! продолжалъ Георгъ.
— Безъ сомнѣнія знаю, о чемъ ты говоришь!
— Я думаю теперь ты ничего уже болѣе не будешь имѣть противъ моего намѣренія?
— Еслибъ даже это и было, то вѣроятно, ни къ
На следующее утро, господин Урманд собрался в Базель, воспользовавшись дилижансом, идущим в Ремиромон. Все домочадцы были на ногах, чтобы проводить его и Мария собственноручно, перед его отъездом, поднесла ему чашку кофе. Эта сцена разыгралась с самою прелестною смесью грации и милого смущения. Молодая девушка сказала ему едва несколько слов, и что она сказала, того никто не слышал; при этом она сложила руки на своей груди, вдохновенная улыбка пробежала по её лицу и глаза в смущении были устремлены в землю — и если кто-либо без слов мог красноречиво испросить себе прощение, то это случилось с Мариею Бромар.
— О, да, — произнес Урманд, к замешательстве, теперь всё хорошо — совсем хорошие Тогда она на прощанье подала ему руку и быстро побежала к себе на верх.
Хотя одному жениху и было отказано, но всё-таки дядя до сих пор еще не проронил одного слова о своем согласии на то, чтобы она избрала себе другого, равно как и с Георгом не происходило никаких объяснений, кроме тех, о которых уже слышали.
— А теперь? спросил Георг, как скоро экипаж выехал со двора,
— Ну, что ж теперь? спросил в свою очередь отец.
— Мне надо вернуться в Кольмар!
— Только не сегодня, Георг.
— Во всяком случае сегодня — хоть к вечеру. Но об одном обстоятельстве я бы желал сперва получить некоторые разъяснения. Что ты на это скажешь, батюшка?
Михаил стоял отвернув голову и заложив руки в карманы.
— Ты знаешь о чём я говорю! продолжал Георг.
— Без сомнения знаю, о чём ты говоришь!
— Я думаю теперь ты ничего уже более не будешь иметь против моего намерения?
— Если б даже это и было, то вероятно, ни к
