мамъ того отважнаго духа, который слѣдуетъ за щелканьемъ пробокъ; однако тутъ ей нечего было бояться.
— Само собою разумѣется, что я къ этому обстоятельству не могу относиться совсѣмъ равнодушно, продолжалъ немного успокоившись Урмандъ; такъ какъ это съ моей стороны было-бы заблужденіе — и заблужденіе весьма тяжелое. Но, не смотря на то, я готовъ простить и забыть! Болѣе мнѣ нечего сказать!
Рѣчь эта вызвала всеобщее удивленіе и за нею послѣдовало, въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ самое глубокое молчаніе. У мадамъ Фоссъ не нашолся подъ рукою быстрый отвѣтъ, а Георгу, какъ предпочтенному, не прилично было бы отвѣчать. Наконецъ Михаилъ, послѣ того, какъ жена неоднократно подталкивала его локтемъ, собрался съ духомъ и всталъ.
— Во всю мою жизнь, ничто не тронуло меня такъ, началъ онъ, и по совѣсти мнѣ кажется, что нашъ превосходный другъ въ этомъ затруднительномъ обстоятельствѣ такъ отлично велъ себя, какъ… какъ… какъ ни одинъ человѣкъ въ мірѣ. Больше мнѣ нечего прибавить, потому что мы всѣ знаемъ, причемъ находимся — также извѣстно намъ, что молодыя дѣвушки всегда останутся молодыми дѣвушками, съ которыми трудно ладить.
— Да перестань же, дядя Михаилъ, шепнула Марія. Но Михаила никакой шепотъ и никакое подталкиванье не могли угомонить, когда онъ былъ въ разгарѣ. «Вышло маленькое недоразумѣніе, продолжалъ онъ, но теперь все опять устроилось какъ нельзя лучше. Пью за здоровье нашего друга, Адріяна Урманда и вѣрно все общество раздѣлитъ мои надежды и желанія, чтобы онъ въ скоромъ времени добылъ себѣ молодую женушку, съ самымъ прекраснымъ приданымъ». Послѣ этой рѣчи Михаилъ сѣлъ и всѣ поочередно стали чокаться съ Урмандомъ и пить за его здоровье.
Такимъ образомъ, импровизированный праздникъ кончился самымъ веселымъ порядкомъ и все общество вернулось въ гостинницу, довольное другъ другомъ и въ наипріятнѣйшемь настроеніи.
мам того отважного духа, который следует за щелканьем пробок; однако тут ей нечего было бояться.
— Само собою разумеется, что я к этому обстоятельству не могу относиться совсем равнодушно, продолжал немного успокоившись Урманд; так как это с моей стороны было бы заблуждение — и заблуждение весьма тяжелое. Но, не смотря на то, я готов простить и забыть! Более мне нечего сказать!
Речь эта вызвала всеобщее удивление и за нею последовало, в продолжении нескольких минут самое глубокое молчание. У мадам Фосс не нашёлся под рукою быстрый ответ, а Георгу, как предпочтенному, не прилично было бы отвечать. Наконец Михаил, после того, как жена неоднократно подталкивала его локтем, собрался с духом и встал.
— Во всю мою жизнь, ничто не тронуло меня так, начал он, и по совести мне кажется, что наш превосходный друг в этом затруднительном обстоятельстве так отлично вел себя, как… как… как ни один человек в мире. Больше мне нечего прибавить, потому что мы все знаем, причем находимся — также известно нам, что молодые девушки всегда останутся молодыми девушками, с которыми трудно ладить.
— Да перестань же, дядя Михаил, шепнула Мария. Но Михаила никакой шепот и никакое подталкиванье не могли угомонить, когда он был в разгаре. «Вышло маленькое недоразумение, продолжал он, но теперь всё опять устроилось как нельзя лучше. Пью за здоровье нашего друга, Адрияна Урманда и верно всё общество разделит мои надежды и желания, чтобы он в скором времени добыл себе молодую женушку, с самым прекрасным приданым». После этой речи Михаил сел и все поочередно стали чокаться с Урмандом и пить за его здоровье.
Таким образом, импровизированный праздник кончился самым веселым порядком и всё общество вернулось в гостиницу, довольное друг другом и в наиприятнейшемь настроении.
