за- осрамить въ его глазахъ меня, себя и весь нашъ домъ, то я никогда не прощу тебѣ этого.
Тяжелою поступью, спустился Михаилъ внизъ и не трудно было замѣтить, что и на его душѣ было не легко.
Оставшись одна, Марія снова въ отчаяніи бросилась на свою кровать. Она знала что встрѣча съ Урмандомъ неизбѣжна и что теперь уже не смѣла обращаться съ нимъ со свойственною ей презрительною гордостью, а скорѣй должна была преклониться и унизиться передъ нимъ, чтобы только заставить его отказаться отъ всякихъ притязаній на нее.
Немного погодя, послѣ ухода Михаила, явилась мадамъ Фоссъ и уговорила Марію, принять своего жениха въ маленькой, хорошенькой гостиной, куда черезъ нѣсколько минутъ, дѣйствительно, привела его.
— Вотъ, господинъ Урмандъ, желаетъ поговорить съ тобой; не забудь дядины и мои желанія. — Съ этими словами она ушла, Закрывъ за собой двери и оставивъ ихъ однихъ.
— Я думаю, напрасно упоминать о томъ, что я выстрадалъ вчера, при пріѣздѣ вашего дяди, — началъ Урмандъ. — Прочитавъ ваше письмо, я не могъ повѣрить, что оно писано вами.
— Не смотря на то, оно все таки писано мной, господинъ Урмандъ?
— Но почему же? Въ чемъ провинился я передъ вами. Послѣднимъ вашимъ словомъ, не было ли обѣщаніе, быть мнѣ любящей женой?
— Не совсѣмъ такъ, господинъ Урмандъ! Я думала что со временемъ насъ соединитъ дружба и высказала вамъ, что всѣми силами постараюсь добросовѣстно исполнить свои обязанности въ отношеніи васъ.
— Такъ повторите это еще разъ и все будетъ хорошо!
— Никогда однако я не обѣщала любить васъ! это приходилось выше моихъ силъ и поэтому то я поступила весьма дурно, позволивъ уговорить себя, принять ваше предложеніе. Но повѣрьте никто не въ состояніи такъ строго судить этотъ мой проступокъ, какъ я сама!
за- осрамить в его глазах меня, себя и весь наш дом, то я никогда не прощу тебе этого.
Тяжелою поступью, спустился Михаил вниз и не трудно было заметить, что и на его душе было не легко.
Оставшись одна, Мария снова в отчаянии бросилась на свою кровать. Она знала что встреча с Урмандом неизбежна и что теперь уже не смела обращаться с ним со свойственною ей презрительною гордостью, а скорей должна была преклониться и унизиться перед ним, чтобы только заставить его отказаться от всяких притязаний на нее.
Немного погодя, после ухода Михаила, явилась мадам Фосс и уговорила Марию, принять своего жениха в маленькой, хорошенькой гостиной, куда через несколько минут, действительно, привела его.
— Вот, господин Урманд, желает поговорить с тобой; не забудь дядины и мои желания. — С этими словами она ушла, Закрыв за собой двери и оставив их одних.
— Я думаю, напрасно упоминать о том, что я выстрадал вчера, при приезде вашего дяди, — начал Урманд. — Прочитав ваше письмо, я не мог поверить, что оно писано вами.
— Не смотря на то, оно всё-таки писано мной, господин Урманд?
— Но почему же? В чём провинился я перед вами. Последним вашим словом, не было ли обещание, быть мне любящей женой?
— Не совсем так, господин Урманд! Я думала что со временем нас соединит дружба и высказала вам, что всеми силами постараюсь добросовестно исполнить свои обязанности в отношении вас.
— Так повторите это еще раз и всё будет хорошо!
— Никогда однако я не обещала любить вас! это приходилось выше моих сил и поэтому то я поступила весьма дурно, позволив уговорить себя, принять ваше предложение. Но поверьте никто не в состоянии так строго судить этот мой проступок, как я сама!
