— Она на верху, отвѣтилъ Петръ, обдергивая скатерть.
— Такъ ступай и скажи ей, чтобы опа сошла ко маѣ, приказалъ ея дядя. Послѣ этого въ небольшой комнатѣ настала глубокая тишина и Адріянъ ощущалъ весьма непріятное сердцебіеніе при мысли, что спорный пунктъ, какъ казалось, долженъ былъ быть разрѣшенъ передъ всѣми домочадцами. Однако присутствіе духа не совсѣмъ еще покинуло его и онъ продолжалъ тихо насвистывать.
Петръ вернулся и сообщилъ, что Марія, по всей вѣроятности, не сойдетъ.
— Что же она сказала? спросилъ Михаилъ взволнованнымъ голосомъ.
— Она ни слова не сказала, — и велѣла мнѣ только убраться.
Тогда Михаилъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ, какъ будто самъ хотѣлъ пойти за непокорною, но, одумавшись, послалъ жену. Однако и она вернулась ни съ чѣмъ и тихо что то шепнула мужу, послѣ чего тотъ обратился къ Урманду со словамъ:
— Ее очень взволновалъ вашъ пріѣздъ; дадимте ей время успокоиться, а теперь пойдемте кушать.
Марія, въ это время, сидѣла на своей кровати, въ самомъ несчастномъ настроеніи. Она отъ души любила дядю, но, въ то же время, чувствовала къ нему какой то благоговѣйный страхъ, поэтому, если была способна сохранить всю свою твердость передъ теткою и пасторомъ, то содрогалась отъ необходимости сопротивляться дяди. Невыносимо тяжела была для нея мысль, что онъ будетъ имѣть право упрекать ее въ неблагодарности, что съ этихъ поръ, между ними, навсегда, уже будетъ порвана та связь, полная любви и довѣрія, которая соединяла ихъ доселѣ и что ей придется теперь пойти въ услуженіе къ чужимъ людямъ, Такъ, значитъ, насталъ тотъ мучительный моментъ, когда встрѣча съ Урмандомъ должна была рѣшить ея участь! Марія ясно сознавала, что если въ ея обращеніи, послѣ того, какъ она написала ему Подобное письмо, будетъ проглядывать хоть малѣйшій оттѣнокъ ла-
— Она на верху, ответил Петр, обдергивая скатерть.
— Так ступай и скажи ей, чтобы опа сошла ко мае, приказал её дядя. После этого в небольшой комнате настала глубокая тишина и Адриян ощущал весьма неприятное сердцебиение при мысли, что спорный пункт, как казалось, должен был быть разрешен перед всеми домочадцами. Однако присутствие духа не совсем еще покинуло его и он продолжал тихо насвистывать.
Петр вернулся и сообщил, что Мария, по всей вероятности, не сойдет.
— Что же она сказала? спросил Михаил взволнованным голосом.
— Она ни слова не сказала, — и велела мне только убраться.
Тогда Михаил сделал несколько шагов, как будто сам хотел пойти за непокорною, но, одумавшись, послал жену. Однако и она вернулась ни с чем и тихо что то шепнула мужу, после чего тот обратился к Урманду со словам:
— Ее очень взволновал ваш приезд; дадимте ей время успокоиться, а теперь пойдемте кушать.
Мария, в это время, сидела на своей кровати, в самом несчастном настроении. Она от души любила дядю, но, в то же время, чувствовала к нему какой то благоговейный страх, поэтому, если была способна сохранить всю свою твердость перед теткою и пастором, то содрогалась от необходимости сопротивляться дяди. Невыносимо тяжела была для неё мысль, что он будет иметь право упрекать ее в неблагодарности, что с этих пор, между ними, навсегда, уже будет порвана та связь, полная любви и доверия, которая соединяла их доселе и что ей придется теперь пойти в услужение к чужим людям, Так, значит, настал тот мучительный момент, когда встреча с Урмандом должна была решить её участь! Мария ясно сознавала, что если в её обращении, после того, как она написала ему Подобное письмо, будет проглядывать хоть малейший оттенок ла-
