черезъ чуръ уже заботился о домашнихъ обстоятельствахъ своихъ ближнихъ. Кромѣ того, онъ немилосердно нюхалъ табакъ, чего Марія терпѣть не могла. Ей нравилось когда мужчина курилъ, потому, можетъ бить, что ея дядя имѣлъ эту привычку; но можно было почти предположить, что еслибы дядя нюхалъ табакъ, а пасторъ курилъ, то ея мнѣніе вѣрно измѣнилось бы, въ пользу однаго и во вредъ другаго, Марія въ продолженіи цѣлаго вечера, ждала что за нею пришлютъ и во избѣжаніи этаго навязала себѣ цѣлую кучу дѣлъ по хозяйству. Но работы всѣ уже были кончены, а все еще не приглашали ее въ маленькую комнатку тети Іозефы.
Марія, впрочемъ, не совсѣмъ ошиблась въ своихъ расчетахъ. На слѣдующее утро, къ девяти часамъ, пасторъ Гонденъ снова явился въ «Золотомъ львѣ» и мадамъ Фоссъ приказала привести ему чашку кофе. Марія злилась за его приходъ и поэтому поручила отнести ее Петру Беку, который черезъ нѣсколько минутъ вернулся съ извѣстіемъ, что пасторъ желаетъ говорить съ нею.
— Скажи ему, что я очень занята, такъ какъ за отъѣздомъ дяди всѣ обращаются ко мнѣ. Спроси, не можетъ ли онъ отложить свой разговоръ до другаго дня. Она очень хорошо знала, что всѣ ея отговорки ни къ чему не поведутъ и хотѣла этимъ только выиграть время. Дѣйствительно, Петръ вернулся съ приказаніемъ, передать ей, что тетка желаетъ видѣть ее немедленно. Со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками спустилась Марія внизъ.
— Марія, дитя мое, господинъ пасторъ хочетъ говорить съ тобою, кой о чемъ, поэтому я оставлю васъ однихъ, и съ этими словами тетя Іозефа ушла.
Молодой дѣвушки ничего не оставалось, какъ покориться необходимости выслушать текстъ пастора, но въ тоже время задалась мыслью, что такъ какъ имѣла довольно мужества для такого упорнаго сопротивленія дяди, то никакая уже другая власть въ мірѣ не въ состояніе заставить ее колебаться.
— Милая Марія, началъ пасторъ, я слышалъ отъ
чересчур уже заботился о домашних обстоятельствах своих ближних. Кроме того, он немилосердно нюхал табак, чего Мария терпеть не могла. Ей нравилось когда мужчина курил, потому, может бить, что её дядя имел эту привычку; но можно было почти предположить, что если бы дядя нюхал табак, а пастор курил, то её мнение верно изменилось бы, в пользу одного и во вред другого, Мария в продолжении целого вечера, ждала что за нею пришлют и во избежании этого навязала себе целую кучу дел по хозяйству. Но работы все уже были кончены, а всё еще не приглашали ее в маленькую комнатку тети Йозефы.
Мария, впрочем, не совсем ошиблась в своих расчетах. На следующее утро, к девяти часам, пастор Гонден снова явился в «Золотом льве» и мадам Фосс приказала привести ему чашку кофе. Мария злилась за его приход и поэтому поручила отнести ее Петру Беку, который через несколько минут вернулся с известием, что пастор желает говорить с нею.
— Скажи ему, что я очень занята, так как за отъездом дяди все обращаются ко мне. Спроси, не может ли он отложить свой разговор до другого дня. Она очень хорошо знала, что все её отговорки ни к чему не поведут и хотела этим только выиграть время. Действительно, Петр вернулся с приказанием, передать ей, что тетка желает видеть ее немедленно. Со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками спустилась Мария вниз.
— Мария, дитя мое, господин пастор хочет говорить с тобою, кой о чём, поэтому я оставлю вас одних, и с этими словами тетя Йозефа ушла.
Молодой девушки ничего не оставалось, как покориться необходимости выслушать текст пастора, но в тоже время задалась мыслью, что так как имела довольно мужества для такого упорного сопротивления дяди, то никакая уже другая власть в мире не в состояние заставить ее колебаться.
— Милая Мария, начал пастор, я слышал от
