— Я сама этого боюсь, если только…
— Что?
— Нѣтъ, ничего Георгъ! Вѣдь такъ должно же быть, они всѣ имѣютъ мое слово. Ты же Георгъ вѣрно простишь меня!
— О, Марія, моя возлюбленная, пусть будетъ такъ! Съ его лица, однако, все еще не исчезло мрачное горестное выраженіе и глаза все еще смотрѣли угрюмо.
— Ахъ, Георгъ, какъ я несчастна! Не успокоюсь я раньше, покуда ты не скажешь, что помирился со своей судьбой и что будешь искать счастіе въ другой!
— Я не могу этого сказать, Марія. Никогда я не полюблю другую, потому что никогда не забуду тебя! Каждое слово Георга было ударомъ кинжала для сердца Маріи, но она старалась не выказывать своихъ мучительныхъ страданій.
— Мы женщины вѣрно не такъ сильны, какъ мужчины, — сказала она наконецъ. — О, скажи же, что прощаешь мнѣ!
— Я уже простилъ тебѣ! О Боже!
Георгъ взялъ ласково протянутую ему руку и нѣсколько времени, держалъ въ своей, Марія же смотрѣла на него какъ бы выжидая другого знака прощенія, но видя, какъ онъ боролся со своего нѣжностью, она тихо выдернула свою руку и сказала.
— Теперь я должна идти Георгъ. Прощай, покойной ночи.
— Покойной ночи, Марія! Она ушла.
Оставшись одинъ, Георгъ впалъ въ глубокое раздумье. Какое преобразованіе случилось съ нимъ. Не смотря на то что всѣ его планы и надежды рушились, не малымъ утѣшеніемъ служила ему увѣренность что его любятъ и предпочитаютъ всякому другому. Теперь онъ звалъ что его возлюбленная не позволила подкупить себя красотою и богатствомъ соперника, а была вполнѣ ему предана и чтобы не выражали его черты лица, въ душѣ, онъ уже давно простилъ ей. Что теперь оставалось дѣлать? Она не была еще женою Адріана Урманда! Не блестѣлъ ли въ этомъ лучь на-
— Я сама этого боюсь, если только…
— Что?
— Нет, ничего Георг! Ведь так должно же быть, они все имеют мое слово. Ты же Георг верно простишь меня!
— О, Мария, моя возлюбленная, пусть будет так! С его лица, однако, всё еще не исчезло мрачное горестное выражение и глаза всё еще смотрели угрюмо.
— Ах, Георг, как я несчастна! Не успокоюсь я раньше, покуда ты не скажешь, что помирился со своей судьбой и что будешь искать счастье в другой!
— Я не могу этого сказать, Мария. Никогда я не полюблю другую, потому что никогда не забуду тебя! Каждое слово Георга было ударом кинжала для сердца Марии, но она старалась не выказывать своих мучительных страданий.
— Мы женщины верно не так сильны, как мужчины, — сказала она наконец. — О, скажи же, что прощаешь мне!
— Я уже простил тебе! О Боже!
Георг взял ласково протянутую ему руку и несколько времени, держал в своей, Мария же смотрела на него как бы выжидая другого знака прощения, но видя, как он боролся со своего нежностью, она тихо выдернула свою руку и сказала.
— Теперь я должна идти Георг. Прощай, покойной ночи.
— Покойной ночи, Мария! Она ушла.
Оставшись один, Георг впал в глубокое раздумье. Какое преобразование случилось с ним. Не смотря на то что все его планы и надежды рушились, не малым утешением служила ему уверенность что его любят и предпочитают всякому другому. Теперь он звал что его возлюбленная не позволила подкупить себя красотою и богатством соперника, а была вполне ему предана и чтобы не выражали его черты лица, в душе, он уже давно простил ей. Что теперь оставалось делать? Она не была еще женою Адриана Урманда! Не блестел ли в этом луч на-
