настоящаго. Еслибъ она была увѣрена, что Георгъ могъ ей простить, Марія готова была тотчасъ броситься передъ нимъ на колѣни.
— Георгъ, о, Георгъ, стонала она.
— Что въ томъ пользы, теперь? возразилъ онъ, отворачиваясь, Замѣтивъ что нанесенный ударъ остался не безъ послѣдствій, ему скорѣй всего хотѣлось уже быть въ Кольмарѣ.
Марія приблизилась къ нему и нѣжно взяла его за руку.
— Георгъ, правда-ли то, что ты никогда не переставалъ любить меня — и теперь еще любишь?
— Люблю ли? не знаю, что ты называешь любовью: Развѣ я не поклялся вѣчно любить тебя одну? Не дѣлалъ ли я нее, чтобы основать свой домашній очагъ, потому что расчитывалъ имѣть тебя своей женой? Какъ могло бы мнѣ придти на умъ измѣнить моей клятвѣ? Не думаю, чтобы ты меня считала способнымъ на измѣну!
— Во имя истиннаго Бога, я была увѣрена въ ней! И обливаясь слезами, Марія упала передъ Георгомъ на колѣни.
— Марія, прошу тебя, встань.
— Не прежде, пока ты мнѣ простишь! Во имя всего святаго, я принуждена была думать, что ты меня забылъ. Для тебя весь свѣтъ былъ открытъ, между тѣмъ, какъ я могла только мысленно быть съ тобой моимъ возлюбленнымъ; ахъ, еслибъ ты могъ подозрѣвать всю величину моей любви и потомъ всю глубокую скорбь, когда во мнѣ утвердилась мысль о твоемъ забвеніи. Еслибъ ты зналъ, какъ я боролась, чтобы исполнить волю дяди, когда мнѣ уже болѣе ничего не оставалось! И въ своемъ отчаяніи Марія обхватила колѣна Георга и прильнула къ нимъ головою.
— Кого же любишь ты теперь? спросилъ онъ прерывая ея рыданія и подымая ее, меня или Урманда? Этотъ вопросъ былъ излишнимъ, такъ какъ ея скорбь была довольно краснорѣчивымъ отвѣтомъ. Но Георгу хотѣлось слышать это признаніе изъ устъ Маріи.
настоящего. Если б она была уверена, что Георг мог ей простить, Мария готова была тотчас броситься перед ним на колени.
— Георг, о, Георг, стонала она.
— Что в том пользы, теперь? возразил он, отворачиваясь, Заметив что нанесенный удар остался не без последствий, ему скорей всего хотелось уже быть в Кольмаре.
Мария приблизилась к нему и нежно взяла его за руку.
— Георг, правда ли то, что ты никогда не переставал любить меня — и теперь еще любишь?
— Люблю ли? не знаю, что ты называешь любовью: Разве я не поклялся вечно любить тебя одну? Не делал ли я нее, чтобы основать свой домашний очаг, потому что рассчитывал иметь тебя своей женой? Как могло бы мне придти на ум изменить моей клятве? Не думаю, чтобы ты меня считала способным на измену!
— Во имя истинного Бога, я была уверена в ней! И обливаясь слезами, Мария упала перед Георгом на колени.
— Мария, прошу тебя, встань.
— Не прежде, пока ты мне простишь! Во имя всего святого, я принуждена была думать, что ты меня забыл. Для тебя весь свет был открыт, между тем, как я могла только мысленно быть с тобой моим возлюбленным; ах, если б ты мог подозревать всю величину моей любви и потом всю глубокую скорбь, когда во мне утвердилась мысль о твоем забвении. Если б ты знал, как я боролась, чтобы исполнить волю дяди, когда мне уже более ничего не оставалось! И в своем отчаянии Мария обхватила колена Георга и прильнула к ним головою.
— Кого же любишь ты теперь? спросил он прерывая её рыдания и подымая ее, меня или Урманда? Этот вопрос был излишним, так как её скорбь была довольно красноречивым ответом. Но Георгу хотелось слышать это признание из уст Марии.
