если бы не хотѣлъ осмотрѣть могилу мистриссъ Томасъ.
Я напомнилъ ему о Джорджѣ, котораго мы должны встрѣтить въ пять часовъ у Шеппертона, и онъ обрушился на Джорджа. Съ какой стати Джорджъ сидитъ безъ дѣла цѣлый день и заставляетъ насъ тащить эту поганую тяжелую лодку? Почему бы ему тоже не работать? Почему онъ не взялъ отпуска и не поѣхалъ съ нами? Чортъ побери его банкъ! Да и на что онъ въ банкѣ?
— Сколько разъ я ни приходилъ туда, — продолжалъ Гаррисъ, — я ни разу не видалъ его за работой. Онъ сидитъ за стекломъ и дѣлаетъ видъ, что занимается. Къ чему сажать человѣка за стекло? Какая отъ этого польза? Я зарабатываю свой хлѣбъ. Почему же онъ не можетъ работать? Какой прокъ отъ такого человѣка, да и отъ банковъ этихъ? Они забираютъ у васъ деньги, и когда вы написали чекъ, возвращаютъ его съ надписью „недѣйствителенъ“. На той недѣлѣ они два раза сыграли со мной такую штуку. Если бы Джорджъ былъ здѣсь, мы могли бы осмотрѣть могилу. Да я и не вѣрю, что онъ въ банкѣ. Шляется гдѣ-нибудь, пока мы за него работаемъ. Я пойду куда-нибудь выпить.
Я ему замѣтилъ, что кругомъ на двѣ мили нѣтъ никакого трактира; тогда онъ сталъ бранить рѣку и спрашивать, какая польза отъ рѣки и стоитъ ли отправляться на рѣку, чтобы умирать отъ жажды.
Когда Гаррисъ расходится, его ничѣмъ не уймешь. Лучше дать ему выболтаться, тогда онъ успокоится.
Я напомнилъ ему, что у насъ въ корзинѣ есть экстрактъ для лимонада, а на носу бутылка воды, и что стоитъ только смѣшать ихъ, чтобы получить прохладительный и освѣжающій напитокъ. Тогда онъ обрушился на лимонадъ и на всѣ подобные „напитки для воскресныхъ школъ“, какъ онъ выразился, въ родѣ имбирнаго пива, морса и т. п.
