ребенкомъ, которая провела въ лабиринтѣ цѣлое утро и теперь уцѣпилась за его руку, чтобы случайно не потерять его.
Гаррисъ повернулъ направо, но путь оказался очень длиннымъ, и родственникъ заявилъ, что лабиринтъ, повидимому, очень великъ.
— О, одинъ изъ самыхъ обширныхъ въ Европѣ! — подтвердилъ Гаррисъ.
— Должно быть, — отвѣчалъ родственникъ, — мы прошли уже добрыхъ двѣ мили. Гаррисъ начиналъ чувствовать смущеніе, но все еще бодрился, пока они не наткнулись на кусокъ пряника, валявшійся на землѣ. Родственникъ Гарриса божился, что видѣлъ этотъ самый кусокъ семь минутъ тому назадъ. — „О, не можетъ быть“, возразилъ Гаррисъ, но женщина съ ребенкомъ заявила, что — „напротивъ, очень можетъ быть“, такъ какъ она сама отняла этотъ пряникъ у ребенка и бросила его за минуту до встрѣчи съ Гаррисомъ. Она прибавила, что желала бы вовсе не встрѣчаться съ Гаррисомъ, и высказала предположеніе, что онъ обманщикъ. Это привело его въ негодованіе, и онъ досталъ карту и изложилъ свою теорію.
— Карта была бы очень кстати, — замѣтилъ одинъ изъ его спутниковъ, — если бы мы знали, гдѣ находимся.
Гаррисъ не зналъ и замѣтилъ, что, по его мнѣнію, самое лучшее вернуться къ выходу и начать сызнова. Послѣдняя половина его предложенія не возбудила особеннаго энтузіазма, но первая — относительно возвращенія къ выходу — была принята единодушно, и вотъ всѣ потащились за нимъ въ обратный путь. Минутъ черезъ десять вся компанія очутилась въ центрѣ лабиринта.
Гаррисъ хотѣлъ было сказать, что онъ сюда и направлялся, но настроеніе толпы показалось ему опаснымъ, и онъ рѣшилъ сдѣлать видъ, что попалъ сюда случайно.
