этотъ день и предположилъ, что барометръ, вѣроятно, указываетъ погоду на завтра. Я возразилъ, не имѣетъ ли онъ въ виду погоду, которая стояла недѣлю тому назадъ, но Бутсъ отвѣчалъ:
— Нѣтъ, врядъ ли.
На слѣдующее утро я снова потрясъ его, и онъ поднялся еще выше, а дождь лилъ какъ изъ ведра. Въ пятницу я снова взялся за барометръ, и стрѣлка послѣдовательно указывала: „ясная погода“ „сухо“, „сильный зной“, пока не остановилась, задѣвъ за штифтикъ, такъ что не могла итти дальше. Она пошла бы и дальше, но аппаратъ былъ такъ устроенъ, что стрѣлка не могла двинуться, не сломившись. Она, очевидно, хотѣла пойти впередъ и предсказать засуху, безводіе, солнечные удары, самумъ и тому подобныя вещи, но штифтикъ помѣшалъ ей и заставилъ ее удовольствоваться простымъ „сухо“.
Тѣмъ временемъ дождь лилъ какъ изъ ведра, и нижняя часть города была затоплена водой, такъ какъ рѣка вышла изъ береговъ.
Бутсъ сказалъ, что когда-нибудь, навѣрно, наступить продолжительная хорошая погода, при чемъ указалъ надпись на верхушкѣ барометра:
Задолго предсказано, долго продлится, |
Хорошая погода такъ и не наступила въ то лѣто. Должно быть, аппаратъ имѣлъ въ виду слѣдующую весну.
Теперь пошли въ ходъ барометры другого фасона, длинные какіе-то. Мнѣ они не по силамъ. На одной сторонѣ обозначено десять часовъ утра сегодня, на другой — десять часовъ утра вчера, но вѣдь не встаешь же всякій разъ въ десять часовъ. Онъ поднимается и опускается смотря по погодѣ и вѣтру, и на одномъ концѣ стоитъ „Nly“, на другомъ „Ely“. (Какая Эли? При чемъ тутъ Эли?). А если его потрясти, то ничего не выходитъ. Да
