вили на его попеченіи лодку со всей поклажей и велѣли приготовить ее къ девяти утра.
— Если же, — прибавили мы, — что-нибудь помѣшаетъ намъ вернуться, то мы напишемъ.
Въ семь часовъ мы были въ Падингтонѣ и направились прямехонько въ ресторанъ, о которомъ я говорилъ; тамъ заморили червячка и, оставивъ Монморанси, заказавъ ужинъ, продолжали путь къ Лейчестеръ-скверу.
Въ Альгамбрѣ мы возбудили общее вниманіе. Когда мы потребовали билеты, кассиръ направилъ насъ въ Кэстль-Стритъ, прибавивъ, что мы опоздали на полчаса.
Не легко было намъ убѣдить этого господина, что мы вовсе не „всемірно-извѣстные жонглеры съ Гималайскихъ горъ“. Наконецъ, онъ взялъ наши деньги и пропустилъ насъ.
Внутри мы тоже имѣли большой успѣхъ. Наши бронзовыя лица и живописныя одежды возбуждали общее изумленіе. Мы были предметомъ любопытныхъ взглядовъ.
Мы чрезвычайно гордились этимъ.
Послѣ перваго балета мы ушли и отправились обратно въ ресторанъ, гдѣ насъ ожидалъ ужинъ.
Не стану скрывать: этотъ ужинъ доставилъ намъ много удовольствія. Десять дней подъ рядъ мы питались почти исключительно холодной говядиной, пирогами, хлѣбомъ и пастилой. Это хорошій пользительной режимъ; но въ немъ не было ничего возбуждающаго, такъ что ароматъ бургундскаго, запахъ французскихъ соусовъ, видъ бѣлыхъ скатертей были желанными гостями въ жилищѣ нашего внутренняго человѣка.
Мы жевали и чавкали молча въ продолженіе нѣкотораго времени, а потомъ, когда можно было оставить вилку и ножикъ и принять болѣе свободныя позы, откинулись на спинки стульевъ, вытянули ноги подъ столомъ, уронили салфетки
