ную славу. Запоздавшіе прохожіе останавливались у подъѣзда, прислушивались, и утромъ разносили по всему городу вѣсть, что въ домѣ мистера Джефферсона произошло нынче ночью кровавое убійство, что они сами слышали отчаянныя вопли убиваемаго, грубыя ругательства и проклятія убійцы, за которыми слѣдовали мольбы о пощадѣ и послѣднее хрипѣніе жертвы.
Пришлось ему заниматься волынкой днемъ въ кухнѣ, при закрытыхъ дверяхъ и окнахъ; тѣмъ не менѣе, лучшія пассажи его музыки доносились даже до гостиной, несмотря на всѣ предосторожности, и доводили его матушку просто-таки до слезъ.
Она увѣряла, что эти звуки приводятъ ей на память покойнаго отца (онъ, бѣдняга, былъ проглоченъ акулой, купаясь у береговъ Новой Гвинеи; но какое отношеніе имѣло это трагическое происшествіе къ волынкѣ — она не могла объяснить).
Наконецъ, ему отвели бесѣдку въ саду, на четверть мили отъ дома, куда онъ и отправлялся со своимъ инструментомъ, когда хотѣлъ поиграть. Случалось, что какой-нибудь гость, не знавшій объ этомъ обстоятельствѣ, выходилъ въ садъ погулять, и внезапно его слухъ поражался звуками волынки. Людей мужественныхъ они только приводили въ возбужденное состояніе, но болѣе слабонервные люди доходили почти до изступленія.
Надо сознаться, игра начинающаго любителя на волынкѣ имѣетъ особенно непріятныя стороны. Я самъ убѣдился въ этомъ, слушая моего молодого друга.
Онъ начиналъ великолѣпной, дикой, могучей, воинственной нотой, напоминавшей боевой крикъ. Но мало-по-малу она становилась все жалобнѣе и жалобнѣе и, наконецъ, завершалась какимъ-то пискомъ и хрипѣніемъ.
Нужно обладать хорошимъ здоровьемъ, что-бы играть на волынкѣ.
