какъ увѣренъ, что мы заболѣемъ. Гаррисъ сказалъ, что не можетъ понять, какъ это люди ухитряются болѣть на морѣ — по его мнѣнію, они просто притворяются, воображая, что это очень интересно, — и прибавилъ, что нѣсколько разъ старался заболѣть, но никогда не могъ.
При этомъ онъ разсказалъ намъ о своемъ переѣздѣ черезъ Ламаншъ въ бурную погоду, когда всѣ пассажиры попрятались по каютамъ, и только онъ да капитанъ остались на палубѣ какъ ни въ чемъ не бывало. Иногда какъ ни въ чемъ не бывало оказывались онъ да младшій помощникъ; вообще такихъ было двое: онъ и еще кто-нибудь. Когда же не бывало никого другого, то оставался онъ одинъ.
Странное дѣло, никто никогда не страдаетъ морской болѣзнью на сушѣ. На морѣ вы встрѣчаете тысячи больныхъ, хоть прудъ пруди ими, но я ни разу не встрѣчалъ на сушѣ человѣка, который бы зналъ, что такое морская болѣзнь. Куда дѣваются легіоны плохихъ моряковъ, которыми кишитъ каждое судно, когда они выходятъ на берегъ, — неразрѣшимая загадка.
Впрочемъ, если большинство людей походятъ на парня, котораго я встрѣтилъ однажды на ярмутскомъ пароходѣ, то я, пожалуй, могу разрѣшить эту кажущуюся загадку. Не помню, гдѣ это было, но онъ лежалъ, высунувшись изъ пушечнаго люка, въ самой опасной позѣ. Я подошелъ къ нему и попытался спасти его.
— Эй, отодвиньтесь подальше, — сказалъ я, дергая его за плечо. — Вы свалитесь за бортъ.
— О, туда мнѣ и дорога! — отвѣчалъ онъ, и я оставилъ его въ покоѣ.
Три недѣли спустя я встрѣтилъ его въ Батскомъ отелѣ. Онъ разсказывалъ о своихъ путешествіяхъ и въ самыхъ восторженныхъ выраженіяхъ говорилъ о своей любви къ морю.
— Хорошій морякъ! — повторилъ онъ въ отвѣтъ
