разстояніи сотни ярдовъ, видя, что наша лодка остается на мѣстѣ, онъ начинаетъ свистать, какъ сумасшедшій; пассажиры наклоняются надъ бортомъ и кричатъ намъ во всю глотку, но мы ихъ не слышимъ.
Гаррисъ разсказываетъ намъ анекдотъ о своей матушкѣ, и мы не хотимъ пропустить ни единаго слова.
Наконецъ, пароходъ даетъ послѣдній свистокъ, такой оглушительный, что рискуетъ лопнуть съ натуги и пойти ко дну; вся публика собралась къ борту, люди на берегу останавливаются и тоже кричать намъ, другія лодки вмѣшиваются въ дѣло, такъ что рѣка на нѣсколько миль вверхъ и внизъ по теченію приходить въ волненіе. Тогда Гаррисъ останавливается на самомъ интересномъ мѣстѣ, поднимаетъ голову съ выраженіемъ кроткаго удивленія и говоритъ Джорджу:
— Что это, Джорджъ, не пароходикь ли?
А Джорджъ отвѣчаетъ:
— Да, знаете, я, кажется, тоже слышалъ что-то.
Затѣмъ мы приходимъ въ волненіе и смущеніе. Начинаемъ поворачивать лодку, а публика на пароходѣ поучаетъ насъ:
— Держи правѣй… ты, олухъ, направо!.. Да нѣтъ, не вы… вонъ тотъ… Бросьте, шнурокъ… Не туда! О, чтобъ васъ!..
Тогда они спускаютъ лодку и спѣшатъ къ намъ на помощь; спустя четверть часа, наша лодка отходитъ въ сторону, такъ что они могутъ продолжатъ путъ, а мы благодаримъ ихъ за хлопоты и просимъ взять насъ на бурсиръ; но они не соглашаются.
Старыя леди, непривычныя къ рѣкѣ, всегда пугаются пароходовъ. Помню, мнѣ случилось однажды плыть отъ Стэнса къ Виндзору — часть рѣки, особенно изобилующая этими механическими чудищами — въ обществѣ трехъ такихъ дамъ. Занятная была поѣздка! Лишь только показывался вдали
