утромъ, проснувшись, мы раздѣваемся, отдергиваемъ парусину, бросаемся съ веселымъ крикомъ въ воду и наслаждаемся купаньемъ. Теперь же это удовольствіе вовсе не казалось такимъ соблазнительнымъ. Вода выглядѣла такой сырой и студеной, да къ тому же дуль холодный вѣтеръ.
— Ну, кто первый? — спросилъ, наконецъ, Гаррисъ.
Повидимому, никто не собирался показать примѣръ. Джорджъ ограничился тѣмъ, чго присѣлъ на скамейку и сталъ надѣвать носки; Монморанси завылъ, какъ-будто самая мысль о купаньѣ причиняла ему нестерпимыя страданія, а Гаррисъ, замѣтивъ, что трудно будетъ вылѣзть изъ воды въ лодку, принялся натягивать брюки…
Я не послѣдовалъ ихъ примѣру, хотя мнѣ вовсе не хотѣлось нырять. Я боялся наткнуться на затонувшій сукъ или запутаться въ водяныхъ растеніяхъ. Поэтому я придумалъ компромиссъ: выйти на берегъ и обливаться, зачерпывая воду горстями. Итакъ, я взялъ полотенце, вылѣзъ изъ лодки и помѣстился на вѣткѣ, выдававшейся надъ водой.
Холодъ былъ злющій. Вѣтеръ пронизывалъ насквозь. Въ концѣ концовъ я рѣшилъ, что не стану обливаться, а лучше вернусь въ лодку и одѣнусь. Но въ эту минуту проклятая вѣтка выскользнула изъ-подъ моихъ ногъ, и я вмѣстѣ съ полотенцемъ шлепнулся въ воду и очутился на срединѣ рѣки, хлебнувъ добрый галлонъ воды, прежде чѣмъ сообразилъ, что случилось.
— Смотри-ка, ты, старый Джеромъ полѣзъ въ воду, — услышалъ я голосъ Гарриса, вынырнувъ на поверхность. — Не думалъ я, что у него хватитъ духа.
— Хорошо купаться? — крикнуль Джорджъ.
— Отлично, — отвѣчалъ я. — Вы глупо сдѣлали что не захотѣли купаться. Полѣзайте-ка! Право, чудесно! Нужно только немножко рѣшимости.
