— Да они пробили только три, — сказалъ Джорджъ обиженнымъ тономъ.
— Ну, а сколько же, по-вашему, они должны были пробить? — возразилъ полисмэнъ.
— По-моему, девять, — отвѣчалъ Джорджъ.
— Вы знаете, гдѣ вы живете? — спросилъ хранитель общественнаго спокойствія суровымъ тономъ.
Джорджъ зналъ и сказалъ свой адресъ.
— А, вотъ гдѣ? — отвѣчалъ полисмэнъ. — Ну, такъ вотъ, что я вамъ посовѣтую: ступайте вы домой, да возьмите съ собой ваши часы и оставьте ихъ въ покоѣ.
И Джорджъ пошелъ домой, размышляя объ этомъ странномъ происшествіи.
Хотѣлъ было онъ раздѣться и лечь въ постель, да какъ подумалъ, что придется снова одѣваться, мыться, брать новый душъ, всякая охота ложиться пропала, онъ рѣшилъ вздремнуть до утра въ креслѣ.
Однако, ему не спалось; никогда еще въ жизни не былъ онъ въ такомъ бодромъ настроеніи. Тогда онъ досталъ шахматную доску и сыгралъ самъ съ собою въ шахматы. Но и это не развлекло его; время тянулось убійственно медленно. Тогда онъ взялся за книгу, но не могъ заинтересоваться чтеніемъ, и, наконецъ, надѣлъ пальто и пошелъ гулять.
Городъ выглядѣлъ ужасно мрачно, полисмэны подозрительно осматривали Джорджа, направляя на него свои фонарики, такъ что, въ концѣ концовъ, онъ началъ думать, ужъ не совершилъ ли онъ и впрямь какого-нибудь преступленія, и сталъ прятаться въ ворота и подъѣзды всякій разъ, когда приближался обходъ.
Разумѣется, это только усилило подозрѣнія, и вотъ его окружили и спросили, что онъ тутъ дѣлаетъ. Онъ отвѣтилъ „ничего“, объяснилъ, что ему просто вздумалось погулять (было около че-
