Потому ли, что онъ встряхнулъ ихъ или по другой какой-нибудь причинѣ, только они пошли и теперь показывали тридцать пять минутъ девятаго.
Джорджъ поскорѣе схватилъ ихъ и побѣжалъ внизъ. Въ гостиной было темно и пусто, ни огня не зажжено, ни завтрака не приготовлено. Джорджъ заключилъ, что это положительно свинство со стороны мистриссъ Джиннингсъ, и рѣшилъ сказать ей объ этомъ вечеромъ, когда вернется со службы. Затѣмъ онъ накинулъ пальто, нахлобучилъ шляпу, схватилъ зонтикъ и устремился къ парадной двери. Дверь была заперта и замкнута. Джорджъ выругалъ мистриссъ Джиннингсъ лѣнивой старой дурындой, отодвинулъ задвижки, отомкнулъ дверь и выбѣжалъ на улицу.
Онъ летѣлъ со всѣхъ ногъ и сначала не обращалъ вниманія на окружающее; но вскорѣ ему показалось, что улица выглядитъ какъ-то странно: народа почти нѣтъ, всѣ лавки заперты. Положимъ, утро было темное и туманное, но развѣ это причина для того, чтобы прекращать всѣ дѣла. Онъ-то вѣдь идетъ на службу, съ какой же стати другіе валяются въ постеляхъ изъ-за такого пустяка, какъ туманъ и темнота?
Наконецъ, онъ достигъ Гольборна. Ни признака жизни, ни единой ставни не открыто! На площади онъ замѣтилъ трехъ человѣкъ, въ томъ числѣ полисмэна, телѣжку съ капустой и извозчичью карету, имѣвшую такой видъ, будто ее бомбардировали камнями. Джорджъ досталъ часы и посмотрѣлъ, безъ пяти минутъ девять! Онъ остановился, пощупалъ себѣ пульсъ, ущипнулъ себя за ногу. Потомъ, съ часами въ рукахъ обратился къ полисмену и спросилъ, который часъ.
— Который часъ? — повторилъ полисменъ, окидывая Джорджа подозрительнымъ взглядомъ. — Да вотъ прислушайтесь.
Джорджъ прислушался, гдѣ-то поблизости часы пробили три.
