Мы просидѣли съ полчаса, разсказывая другъ другу о нашихъ болѣзняхъ. Я объяснилъ Джорджу и Вильяму Гаррису, какъ я себя чувствую по утрамъ, когда встаю съ постели, Вильямъ Гаррисъ сообщилъ намъ, какъ онъ чувствуетъ себя по вечерамъ, когда ложится въ постель; а Джорджъ всталъ на коврикъ у камина и далъ намъ выразительное и сильное мимическое представленіе, показавъ, какъ онъ чувствуетъ себя по ночамъ.
Джорджъ воображаетъ, будто онъ боленъ; только, знаете ли, этого никогда не было въ дѣйствительности.
Тутъ мистриссъ Поппетсъ постучалась къ намъ и спросила, будемъ ли мы ужинать. Мы грустно улыбнулись другъ другу и рѣшили, что намъ, пожалуй, будетъ полезно проглотить кусочекъ-другой. Гаррисъ замѣтилъ, что небольшое количество пищи въ желудкѣ часто хорошо дѣйствуетъ при болѣзни, и мистриссъ Поппетсъ принесла ужинъ; мы усѣлись за столъ и принялись за котлетки съ луковымъ соусомъ и за пирогъ съ ревеннымъ вареньемъ.
Вѣроятно, я былъ очень слабъ, потому что спустя полчаса или около того уже вовсе не хотѣлъ ѣсть — вещь необычайная для меня — и отказался отъ сыра.
Исполнивъ этотъ долгъ, мы снова налили стаканы, закурили трубки и вернулись къ обсужденію вопроса о нашемъ здоровьѣ. Чѣмъ, собственно, мы страдали, никто изъ насъ не могъ опредѣлить вполнѣ точно; но единодушное заключеніе было таково, что наши недуги, каковы бы они ни были, — результатъ переутомленія.
— Отдыхъ, вотъ что намъ нужно, — сказалъ Гаррисъ.
— Отдыхъ и перемѣна, — сказалъ Джорджъ. — Крайнее напряженіе мозга произвело общее угнетающее дѣйствіе на нашу нервную систему. Новыя впечатлѣнія, отсутствіе необходимости мыслить возстановятъ наше умственное равновѣсіе.
