умильно взирали другъ на друга и любовались даже собакой. Мы любили другъ друга, мы любили всѣхъ и каждаго. Гаррисъ, вставая, наступилъ Джорджу на мозоль. Случись это передъ ужиномъ, Джорджъ разразился бы такими пожеланіями относительно участи Гарриса въ этомъ и будущемъ свѣтѣ, что мыслящему человѣку страшно бы сдѣлалось.
Теперь же онъ только сказалъ: „Осторожнѣе, старина!“
И Гаррисъ, вмѣсто того, чтобы пробурчать сердитымъ тономъ, что Джорджъ своими ногами не даетъ никому прохода, что такія длинныя ноги не могутъ помѣститься въ лодкѣ и что ему слѣдовало бы свѣсить ихъ за бортъ, — вмѣсто всего этого Гаррисъ отвѣчалъ: „О, виноватъ, дружище; надѣюсь, что я не сдѣлалъ вамъ больно?“.
А Джорджъ сказалъ: „Ничего“, и прибавилъ, что это его вина; но Гаррисъ не соглашался и бралъ всю вину на себя.
Просто любо было ихъ слушать.
Мы закурили трубки и стали болтать.
Джорджъ выразилъ сожалѣніе, что мы не всегда ведемъ такой образъ жизни, какъ сейчасъ: вдали отъ міра съ его грѣхами и искушеніями, на лонѣ природы, тихо и мирно, занимаясь добрыми дѣлами. Я сказалъ, что это — мое давнишнее желаніе, и мы стали обсуждать вопросъ, какъ бы намъ поселиться гдѣ-нибудь на необитаемомъ островѣ или въ дѣвственномъ лѣсу.
Гаррисъ замѣтилъ, что необитаемые острова, насколько ему извѣстно, опасны своей сыростью, но Джорджъ отвѣчалъ, что это пустяки — стоитъ только ихъ хорошенько осушить.
По поводу путешествій Джорджъ вспомнилъ забавное приключеніе съ своимъ отцомъ. Отецъ его путешествовалъ по Валлису съ пріятелемъ; однажды они остановились на ночь въ маленькой гостиницѣ, встрѣтили тамъ еще нѣсколькихъ путеше-
