отвлеченнаго разсужденія, всегда онъ облеченъ въ плоть и кровь конкретнаго факта[1].
Но намъ предстоитъ окунуться въ еще болѣе отвлеченныя сферы. Это самая любопытная часть статьи, такъ какъ представляетъ единственное ея положительное мѣсто. До сихъ поръ мы встрѣчали только критику, осужденіе чужихъ воззрѣній на природу; здѣсь мы встрѣчаемся съ попыткой г. Страхова предложить свое собственное цѣлостное міровоззрѣніе. Понимая, конечно, что всѣ разсужденія о неуловимости идеи пользы, о томъ, что пользу дарвинисты только выдумываютъ, о томъ, что полезному неизбѣжно предшествуетъ безполезное и вредное, не разрѣшаютъ вопроса, поставленнаго мною ребромъ, — именно, вопроса, какъ совмѣстить это вредное и неразумное съ защищаемымъ Данилевскимъ и г. Страховымъ прямымъ вмѣшательствомъ «интеллектуальнаго начала», г. Страховъ, на этотъ разъ, противъ обыкновенія, смѣло принимаетъ бой. Онъ берется доказать, что это безполезное и вредное «должно считать безполезнымъ и вреднымъ» только «съ точки зрѣнія дарвинистовъ», съ точки же зрѣнія его, страховской философіи, «мы должны, конечно, признать ихъ прекрасными и полезными». Вотъ ужъ подлинно философскій фокусъ: посмотрите на тотъ же предметъ справа — и оказывается, что вредное вредно, зайдите слѣва — и окажется, что вредное — прекрасно и полезно.
Но попытаемся, читатель, сохранить на время надлежащую серьезность и вникнемъ въ таинственный смыслъ этой глубокой философіи. «Она (т.-е. природа) можетъ создавать и сохранять черты строенія безполезныя или вредныя для сколько-нибудь напряженной борьбы, можетъ давать своимъ существамъ и больше того, что требуется для борьбы, даже въ высшей степени ея напряженія[2]. Такимъ образомъ, всѣ эти существа, не подходящія подъ формулу Дарвиновой пользы, для насъ важны и, можно сказать, всѣ прекрасны, потому что это живыя свидѣтельства нѣкотораго высшаго закона, дѣйствующаго въ организмахъ. Какъ грѣхъ и зло въ человѣческомъ мірѣ есть обнаруженіе свободы воли, отличающей человѣка, а потому человѣкъ не только есть прекраснѣйшее существо, но бываетъ и самымъ гнуснымъ и негоднымъ изъ всѣхъ существъ, такъ и природа въ своихъ созданіяхъ показываетъ намъ, что она имѣетъ силу подыматься выше или опускаться ниже уровня простой надобности». Постараемся привести этотъ витіеватый аргументъ къ его простѣйшему выраженію. Существа безполезныя и вредныя, тѣмъ не менѣе, прекрасны, потому что доказываютъ, что природа свободна быть или не быть на высотѣ своего положенія. Мы примиряемся со зломъ
- ↑ Вотъ маленькое числовое соображеніе. Въ указателѣ, сопровождающемъ книгу Дарвина, находится до 1,200 ссылокъ почти исключительно фактическаго содержанія, — круглымъ числомъ приходится по три факта на страницу. На восьмидесяти страницахъ у г. Страхова не наберется пяти фактическихъ примѣровъ, — все общія соображенія.
- ↑ Не стоитъ пояснять, что эти утвержденія совершенно голословны.
отвлеченного рассуждения, всегда он облечен в плоть и кровь конкретного факта[1].
Но нам предстоит окунуться в еще более отвлеченные сферы. Это самая любопытная часть статьи, так как представляет единственное её положительное место. До сих пор мы встречали только критику, осуждение чужих воззрений на природу; здесь мы встречаемся с попыткой г. Страхова предложить свое собственное целостное мировоззрение. Понимая, конечно, что все рассуждения о неуловимости идеи пользы, о том, что пользу дарвинисты только выдумывают, о том, что полезному неизбежно предшествует бесполезное и вредное, не разрешают вопроса, поставленного мною ребром, — именно, вопроса, как совместить это вредное и неразумное с защищаемым Данилевским и г. Страховым прямым вмешательством «интеллектуального начала», г. Страхов, на этот раз, против обыкновения, смело принимает бой. Он берется доказать, что это бесполезное и вредное «должно считать бесполезным и вредным» только «с точки зрения дарвинистов», с точки же зрения его, страховской философии, «мы должны, конечно, признать их прекрасными и полезными». Вот уж подлинно философский фокус: посмотрите на тот же предмет справа — и оказывается, что вредное вредно, зайдите слева — и окажется, что вредное — прекрасно и полезно.
Но попытаемся, читатель, сохранить на время надлежащую серьезность и вникнем в таинственный смысл этой глубокой философии. «Она (т. е. природа) может создавать и сохранять черты строения бесполезные или вредные для сколько-нибудь напряженной борьбы, может давать своим существам и больше того, что требуется для борьбы, даже в высшей степени её напряжения[2]. Таким образом, все эти существа, не подходящие под формулу Дарвиновой пользы, для нас важны и, можно сказать, все прекрасны, потому что это живые свидетельства некоторого высшего закона, действующего в организмах. Как грех и зло в человеческом мире есть обнаружение свободы воли, отличающей человека, а потому человек не только есть прекраснейшее существо, но бывает и самым гнусным и негодным из всех существ, так и природа в своих созданиях показывает нам, что она имеет силу подыматься выше или опускаться ниже уровня простой надобности». Постараемся привести этот витиеватый аргумент к его простейшему выражению. Существа бесполезные и вредные, тем не менее, прекрасны, потому что доказывают, что природа свободна быть или не быть на высоте своего положения. Мы примиряемся со злом
- ↑ Вот маленькое числовое соображение. В указателе, сопровождающем книгу Дарвина, находится до 1,200 ссылок почти исключительно фактического содержания, — круглым числом приходится по три факта на страницу. На восьмидесяти страницах у г. Страхова не наберется пяти фактических примеров, — всё общие соображения.
- ↑ Не стоит пояснять, что эти утверждения совершенно голословны.
