нихъ, какъ увидимъ, разстроило бы всю послѣдующую его аргументацію. Аргументацію эту онъ сосредоточиваетъ на примѣрѣ объ училищѣ, какъ такомъ, по поводу котораго можно опять наболтать къ дѣлу не относящагося и отвлечь вниманіе читателя отъ сущности дѣла. Онъ глубокомысленно замѣчаетъ, что примѣръ училища есть примѣръ отбора искусственнаго. Знаемъ и безъ объясненія г. Страхова, что школа — твореніе человѣческое, а не произведеніе природы; но, спрашивается, почему же это соображеніе, эта отговорка понадобилась г. Страхову, чтобы отдѣлаться отъ моихъ сравненій, идущихъ къ дѣлу, и не мѣшала ему, еще за нѣсколько строкъ, восхищаться сравненіями Данилевскаго, къ дѣлу не идущими? Или его игра въ банкъ, арміи, козацкіе отряды, манежи и конюшни, — все это произведенія природы? Но г. Страховъ, изрекши глубокую истину, что экзаменъ въ школѣ примѣръ искусственнаго отбора, полагаетъ, что сдѣлалъ все, что требовалось, и торжественно восклицаетъ: «Но, вѣдь, весь вопросъ въ томъ, бываетъ ли что-нибудь подобное въ природѣ?» Еще бы не явиться вопросу, замѣчу я, когда г. Страховъ тщательно утаилъ отъ своихъ читателей то, что̀ я говорю о природѣ! «Кто же въ природѣ играетъ роль директора? — побѣдоносно продолжаетъ онъ. — Кто тщательно высчитываетъ баллы, сохраняетъ подъ своимъ кровомъ имѣющаго наибольшій баллъ, а остальныхъ безпощадно гонитъ отъ дверей?»
Что замѣняетъ въ природѣ искусственный отборъ? — спрашиваетъ г. Страховъ. «Кто исполняетъ въ природѣ роль директора?» Въ свою очередь такъ и хочется спросить г. Страхова, шутитъ ли онъ, или говоритъ это совершенно серьезно? Если онъ серьезно воображаетъ, что первый придумалъ такое ядовитое возраженіе, то пусть разувѣрится: этому аргументу безъ малаго тридцать лѣтъ и уже при первомъ появленіи онъ былъ оцѣненъ по достоинству. Если же г. Страховъ дѣйствительно не понимаетъ, что замѣняетъ въ природѣ искусственный отборъ, то на это можетъ быть только одинъ отвѣтъ — совѣтъ прочесть книгу: On the origin of species by means of natural selection; издана она въ Лондонѣ, въ 1859 году, а автора ея зовутъ Чарльзомъ Дарвиномъ.
Затѣмъ, поговоривъ еще на неопредѣленную тему — о погибели отъ случайностей, — тему, не имѣющую ничего общаго съ вполнѣ опредѣленнымъ вопросомъ, находится ли борьба со средой и конкурренція въ прямой зависимости отъ отношенія между числомъ сохраняющихся и погибающихъ существъ, онъ голословно и еще курсивомъ утверждаетъ, что для того, чтобъ сохраниться въ живыхъ, организмъ долженъ обладать огромнымъ превосходствомъ надъ другими. При этомъ г. Страховъ, очевидно, забылъ или еще не зналъ (въ томъ и бѣда, когда распредѣляешь свои мысли по клѣткамъ «подъ цифрами»), что въ слѣдующей главѣ, черезъ страницу, напишетъ такія строки: «въ организмахъ жизнь отъ смерти отдѣляется одною чертой, слѣдовательно, и то, что полезно, можетъ одною чертой отдѣляться отъ того, что вредно; такимъ образомъ, огромное различіе вреда и пользы, можетъ происходить отъ безконечно малаго различія въ самыхъ
них, как увидим, расстроило бы всю последующую его аргументацию. Аргументацию эту он сосредоточивает на примере об училище, как таком, по поводу которого можно опять наболтать к делу не относящегося и отвлечь внимание читателя от сущности дела. Он глубокомысленно замечает, что пример училища есть пример отбора искусственного. Знаем и без объяснения г. Страхова, что школа — творение человеческое, а не произведение природы; но, спрашивается, почему же это соображение, эта отговорка понадобилась г. Страхову, чтобы отделаться от моих сравнений, идущих к делу, и не мешала ему, еще за несколько строк, восхищаться сравнениями Данилевского, к делу не идущими? Или его игра в банк, армии, козацкие отряды, манежи и конюшни, — всё это произведения природы? Но г. Страхов, изрекши глубокую истину, что экзамен в школе пример искусственного отбора, полагает, что сделал всё, что требовалось, и торжественно восклицает: «Но, ведь, весь вопрос в том, бывает ли что-нибудь подобное в природе?» Еще бы не явиться вопросу, замечу я, когда г. Страхов тщательно утаил от своих читателей то, что̀ я говорю о природе! «Кто же в природе играет роль директора? — победоносно продолжает он. — Кто тщательно высчитывает баллы, сохраняет под своим кровом имеющего наибольший балл, а остальных беспощадно гонит от дверей?»
Что заменяет в природе искусственный отбор? — спрашивает г. Страхов. «Кто исполняет в природе роль директора?» В свою очередь так и хочется спросить г. Страхова, шутит ли он, или говорит это совершенно серьезно? Если он серьезно воображает, что первый придумал такое ядовитое возражение, то пусть разуверится: этому аргументу без малого тридцать лет и уже при первом появлении он был оценен по достоинству. Если же г. Страхов действительно не понимает, что заменяет в природе искусственный отбор, то на это может быть только один ответ — совет прочесть книгу: On the origin of species by means of natural selection; издана она в Лондоне, в 1859 году, а автора её зовут Чарльзом Дарвином.
Затем, поговорив еще на неопределенную тему — о погибели от случайностей, — тему, не имеющую ничего общего с вполне определенным вопросом, находится ли борьба со средой и конкуренция в прямой зависимости от отношения между числом сохраняющихся и погибающих существ, он голословно и еще курсивом утверждает, что для того, чтоб сохраниться в живых, организм должен обладать огромным превосходством над другими. При этом г. Страхов, очевидно, забыл или еще не знал (в том и беда, когда распределяешь свои мысли по клеткам «под цифрами»), что в следующей главе, через страницу, напишет такие строки: «в организмах жизнь от смерти отделяется одною чертой, следовательно, и то, что полезно, может одною чертой отделяться от того, что вредно; таким образом, огромное различие вреда и пользы, может происходить от бесконечно малого различия в самых
