ная той, которую проявляетъ въ настоящемъ случаѣ г. Страховъ, ни къ чему не приводитъ. Въ наукѣ принято, что, взводя на своего противника какую-нибудь нелѣпость, подтверждаютъ свои слова ссылкой на его сочиненія. По правиламъ научной полемики, г. Страховъ долженъ былъ указать ту главу, страницу, строку, гдѣ Дарвинъ «учитъ» взводимой на него нелѣпости; но онъ знаетъ, что не можетъ этого сдѣлать, какъ не могъ этого сдѣлать и Данилевскій, и потому вся его надежда разсчитана на робкаго читателя, который приметъ этотъ смѣлый, самоувѣренный тонъ за убѣжденіе въ своей правотѣ.
Подводимъ итогъ этой самой существенной сторонѣ всего спора[1].
Данилевскій утверждаетъ, и совершенно вѣрно, что появившееся индивидуальное отклоненіе не можетъ сохраниться во всей своей чистотѣ и неприкосновенности, но изъ этого дѣлаетъ ни съ чѣмъ не сообразное заключеніе: значитъ, никакое уклоненіе, въ какой бы то ни было степени чистоты, не можетъ сохраниться. Не все — значитъ ничего, — вотъ блестящій силлогизмъ, на которомъ основано его опроверженіе естественнаго отбора, т.-е. дарвинизма. Я ему возражаю, что между все и ничего лежитъ вся реальная дѣйствительность. Если въ природѣ не можетъ сохраниться все (т.-е. чистокровная порода), то изъ этого никакъ не слѣдуетъ, что ничего не сохранится, т.-е. что, всякое появляющееся уклоненіе исчезнетъ безъ слѣда[2]. Г. Страховъ долженъ былъ признать, что аргументація Данилевскаго: «не все — значитъ ничего» есть образецъ строгаго, логическаго мышленія, или откровенно сознаться, что опроверженіе Данилевскаго ничего не опровергаетъ, а такъ какъ ни на то, ни на другое у него недоставало храбрости, то онъ и оказался вынужденнымъ взводить напраслину на Дарвина, смѣло увѣряя своихъ читателей, что Дарвинъ училъ тому, чему онъ никогда не училъ.
Вотъ какъ мститъ за себя логика!
- ↑ Въ заключительныхъ словахъ этой главы г. Страховъ самъ категорически заявляетъ, что именно въ разсматриваемомъ вопросѣ заключается окончательное опроверженіе дарвинизма.
- ↑ Напомню читателю соображеніе, которое также умышленно скрываетъ г. Страховъ. Еслибъ Дарвинъ утверждалъ, что въ природѣ могутъ сохраниться чистокровныя породы, то результатъ естественнаго отбора долженъ былъ бы обнаружиться въ такіе же краткіе сроки (столѣтія, десятилѣтія), какъ и при отборѣ искусственномъ. Но и Дарвинъ, и дарвинисты допускаютъ, что въ естественномъ состояніи новыя формы требуютъ несмѣтныхъ вѣковъ для своего образованія — именно потому, что результаты естественнаго отбора тормазятся (но не уничтожаются) скрещиваніемъ.
ная той, которую проявляет в настоящем случае г. Страхов, ни к чему не приводит. В науке принято, что, взводя на своего противника какую-нибудь нелепость, подтверждают свои слова ссылкой на его сочинения. По правилам научной полемики, г. Страхов должен был указать ту главу, страницу, строку, где Дарвин «учит» взводимой на него нелепости; но он знает, что не может этого сделать, как не мог этого сделать и Данилевский, и потому вся его надежда рассчитана на робкого читателя, который примет этот смелый, самоуверенный тон за убеждение в своей правоте.
Подводим итог этой самой существенной стороне всего спора[1].
Данилевский утверждает, и совершенно верно, что появившееся индивидуальное отклонение не может сохраниться во всей своей чистоте и неприкосновенности, но из этого делает ни с чем не сообразное заключение: значит, никакое уклонение, в какой бы то ни было степени чистоты, не может сохраниться. Не всё — значит ничего, — вот блестящий силлогизм, на котором основано его опровержение естественного отбора, т. е. дарвинизма. Я ему возражаю, что между всё и ничего лежит вся реальная действительность. Если в природе не может сохраниться всё (т. е. чистокровная порода), то из этого никак не следует, что ничего не сохранится, т. е. что, всякое появляющееся уклонение исчезнет без следа[2]. Г. Страхов должен был признать, что аргументация Данилевского: «не всё — значит ничего» есть образец строгого, логического мышления, или откровенно сознаться, что опровержение Данилевского ничего не опровергает, а так как ни на то, ни на другое у него недоставало храбрости, то он и оказался вынужденным взводить напраслину на Дарвина, смело уверяя своих читателей, что Дарвин учил тому, чему он никогда не учил.
Вот как мстит за себя логика!
Какъ видно изъ самаго названія, глава эта не имѣетъ прямого отношенія къ сущности дѣла; вся она написана г. Страховымъ, такъ сказать, pro domo sua. Въ своей статьѣ Полное опроверженіе и проч. г. Страховъ, отзываясь съ восторгомъ о неудачномъ возраженіи Данилевскаго, разсмот-
- ↑ В заключительных словах этой главы г. Страхов сам категорически заявляет, что именно в рассматриваемом вопросе заключается окончательное опровержение дарвинизма.
- ↑ Напомню читателю соображение, которое также умышленно скрывает г. Страхов. Если б Дарвин утверждал, что в природе могут сохраниться чистокровные породы, то результат естественного отбора должен был бы обнаружиться в такие же краткие сроки (столетия, десятилетия), как и при отборе искусственном. Но и Дарвин, и дарвинисты допускают, что в естественном состоянии новые формы требуют несметных веков для своего образования — именно потому, что результаты естественного отбора тормозятся (но не уничтожаются) скрещиванием.
Как видно из самого названия, глава эта не имеет прямого отношения к сущности дела; вся она написана г. Страховым, так сказать, pro domo sua. В своей статье Полное опровержение и проч. г. Страхов, отзываясь с восторгом о неудачном возражении Данилевского, рассмот-
