Тимэй. — Ахъ, — какъ радъ я теперь, Сократъ, что кое-какъ наконецъ выплелся изъ лабиринта сйоего разсужденія, — точь-въ точь какъ человѣкъ, могущій наконецъ свободно вздохнуть послѣ длиннаго путешествія! Но (въ заключеніе всего) еще тому Божеству, которое на самомъ дѣлѣ было и прежде, которое въ словѣ только сейчасъ предъ вами явилось, помолюсь, да будетъ во благо намъ изъ сказаннаго все то, что сказано истивно, и да постигнетъ насъ подобающее наказаніе, если мы невольно проронили по атому предмету что-либо несогласное съ истиною. Поелику же самое справедливое наказаніе для погрѣшающаго состоитъ въ томъ, чтобъ (такъ или иначе) привести его въ согласіе съ истиною, то мы молимъ, да дастся намъ съ тѣмъ, чтобъ мы впредь могли высказывать вполнѣ истинныя суждевія о происхожденіи божествъ, самое лучшее и дѣйствительнѣйшее для этой цѣли лекарство — вѣдѣніе. А теперь, послѣ этой молитвы, продолженіе слова передаю, согласно уговору, Критію.
Критій. Да я, Тимэй, конечно и приму (роль продолжателя). Но, какъ ты въ началѣ испрашивалъ себѣ снисхожденія во имя великой трудности предметовъ, о которыхъ собирался вести рѣчь, такъ и я теперь попрошу и, надѣюсь, достигну у васъ даже еще большаго снисхожденія къ тому, что предстоитъ мнѣ разсказать. Самъ знаю, что просьба, которую я собираюсь предложить вамъ, имѣетъ видъ излиш-
Тимэй. — Ах, — как рад я теперь, Сократ, что кое-как наконец выплелся из лабиринта сйоего рассуждения, — точь-в точь как человек, могущий наконец свободно вздохнуть после длинного путешествия! Но (в заключение всего) еще тому Божеству, которое на самом деле было и прежде, которое в слове только сейчас пред вами явилось, помолюсь, да будет во благо нам из сказанного всё то, что сказано истивно, и да постигнет нас подобающее наказание, если мы невольно проронили по атому предмету что-либо несогласное с истиною. Поелику же самое справедливое наказание для погрешающего состоит в том, чтоб (так или иначе) привести его в согласие с истиною, то мы молим, да дастся нам с тем, чтоб мы впредь могли высказывать вполне истинные суждевия о происхождении божеств, самое лучшее и действительнейшее для этой цели лекарство — ведение. А теперь, после этой молитвы, продолжение слова передаю, согласно уговору, Критию.
Критий. Да я, Тимэй, конечно и приму (роль продолжателя). Но, как ты в начале испрашивал себе снисхождения во имя великой трудности предметов, о которых собирался вести речь, так и я теперь попрошу и, надеюсь, достигну у вас даже еще большего снисхождения к тому, что предстоит мне рассказать. Сам знаю, что просьба, которую я собираюсь предложить вам, имеет вид излиш-
