одной стороны, несущаяся отъ разума гроза мыслей внезапно появляясь въ ней какъ въ зеркалѣ, которое принимаетъ въ себя образы (вещей) и даетъ возможность видѣть въ себѣ отраженія ихъ, частію наводила на него страхъ своими угрозами, пользуясь для этого присущею печены горечью, именно быстро распространяя эту горечь по всей печени и этимъ вызывая въ ней появленіе желчныхъ цвѣтовъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ сжимая ее и всю дѣлая сморщенною и жесткою^ частію же причиняла ему (все тому же звѣрю) боль и страданіе, выводя изъ прямого положенія и сгибая лопасть (правую) печени, стягивая сосуды ея, загораживая и запирая ея двери, а съ другой — чтобъ вѣющій отъ того же разума духъ кротости отражалъ въ ней (печени) противоположные этимъ образы, при чемъ не только не волновалъ бы горькой части печени, но даже не прикасался бы къ этой противоположной себѣ сущности, и напротивъ опять приводилъ бы печень въ состояніе спокойствія, пользуясь для этого присущею ей сладостію, возвращая всѣмъ частямъ ея правильное положеніе, гладкость и свободу η такимъ образомъ съ одной стороны дѣлалъ обитающую въ сферѣ печени часть души спокойною и веселою, а съ другой доставлялъ ей ночью приличное времяпрепровожденіе — занятіе мантикой во время сна, такъ какъ эта часть (души) разсудительностію не обладаетъ. Такимъ то образомъ создавшіе насъ, помня заповѣдь отца, въ которой онъ повелѣлъ имъ родъ смертныхъ создать какъ можно лучшимъ, даже худшей части нашего существа дали доброе назначеніе, именно, для того чтобъ и она какимъ нибудь образомъ имѣла участіе въ истинѣ, помѣстили въ ней даръ прорицанія. Довлѣющимъ же доказательствомъ того, что Богъ мантику сдѣлалъ достояніемъ именно неразумной стороны человѣческой природы, служитъ то, что истинное богодухновенное прорицаніе никогда не дается человѣку въ то время, когда онъ владѣетъ своимъ разумомъ, но только или тогда, когда, какъ напр, во время сна, у него бываетъ связана сила мышленія, или тогда,
одной стороны, несущаяся от разума гроза мыслей внезапно появляясь в ней как в зеркале, которое принимает в себя образы (вещей) и дает возможность видеть в себе отражения их, частью наводила на него страх своими угрозами, пользуясь для этого присущею печены горечью, именно быстро распространяя эту горечь по всей печени и этим вызывая в ней появление желчных цветов, а вместе с тем сжимая ее и всю делая сморщенною и жесткою^ частью же причиняла ему (всё тому же зверю) боль и страдание, выводя из прямого положения и сгибая лопасть (правую) печени, стягивая сосуды её, загораживая и запирая её двери, а с другой — чтоб веющий от того же разума дух кротости отражал в ней (печени) противоположные этим образы, при чём не только не волновал бы горькой части печени, но даже не прикасался бы к этой противоположной себе сущности, и напротив опять приводил бы печень в состояние спокойствия, пользуясь для этого присущею ей сладостью, возвращая всем частям её правильное положение, гладкость и свободу η таким образом с одной стороны делал обитающую в сфере печени часть души спокойною и веселою, а с другой доставлял ей ночью приличное времяпрепровождение — занятие мантикой во время сна, так как эта часть (души) рассудительностью не обладает. Таким то образом создавшие нас, помня заповедь отца, в которой он повелел им род смертных создать как можно лучшим, даже худшей части нашего существа дали доброе назначение, именно, для того чтоб и она каким нибудь образом имела участие в истине, поместили в ней дар прорицания. Довлеющим же доказательством того, что Бог мантику сделал достоянием именно неразумной стороны человеческой природы, служит то, что истинное богодухновенное прорицание никогда не дается человеку в то время, когда он владеет своим разумом, но только или тогда, когда, как напр, во время сна, у него бывает связана сила мышления, или тогда,
