родой, потому что Божество обладаетъ вполнѣ а вѣдѣніемъ и силою для того, чтобъ многія вещи соединять въ одну, и опять эту одну разрѣшать на многія, между тѣмъ какъ изъ людей никто ни на то, ни на другое и нынЬ не способенъ и не будетъ способенъ.
Всѣ эти вещи, обладающія такими свойствами въ силу необходимости, имѣлъ въ своемъ распоряженіи художникъ красоты и совершенства во всемъ происходящемъ въ то время, какъ рождалъ самодовлѣющее и совершеннѣйшее божество, пользуясь конечно при образованіи и устроеніи ("изйческой природы) вещей и услугою соотвѣтствующихъ (ихъ Физическимъ свойствамъ) причивъ, но, что касается блага ихъ, то его устрояя самъ собою (независимо отъ этихъ причинъ). Поэтому, должно различать два рода причинъ — родъ необходимый и родъ божественный, и божественныхъ причинъ искать во всѣхъ вещахъ, чтобъ стяжать блаженную жизнь насколько допускаетъ это наша природа, ради же божественныхъ (не оставлять безъ изучѳвія) и необходимыхъ, въ томъ убѣжденіи, что безъ сихъ послѣднихъ и самаго того, что составляетъ цѣль нашихъ стремленій (т. е. божественнаго), мы не можемъ ни уразумѣть, ни обнять, ни даже участвовать въ немъ какимъ либо образомъ.
это тотъ его благочестивый трепетъ, съ которыиъ онъ н здѣсь, какъ во многихъ другихъ случаяхъ, приближается къ природѣ, та осторожность, съ которою онъ какъ бы ощупываетъ ея тайники и потомъ опять удаляется на почтительное разстояніе, то наконецъ удивленіе, которое онъ выноситъ взъ познанія ея и оторое, какъ онъ самъ выразился, такъ идетъ въ лицу философа.
родой, потому что Божество обладает вполне а ведением и силою для того, чтоб многие вещи соединять в одну, и опять эту одну разрешать на многие, между тем как из людей никто ни на то, ни на другое и нынЬ не способен и не будет способен.
Все эти вещи, обладающие такими свойствами в силу необходимости, имел в своем распоряжении художник красоты и совершенства во всём происходящем в то время, как рождал самодовлеющее и совершеннейшее божество, пользуясь конечно при образовании и устроении ("изйческой природы) вещей и услугою соответствующих (их Физическим свойствам) причив, но, что касается блага их, то его устрояя сам собою (независимо от этих причин). Поэтому, должно различать два рода причин — род необходимый и род божественный, и божественных причин искать во всех вещах, чтоб стяжать блаженную жизнь насколько допускает это наша природа, ради же божественных (не оставлять без изучфвия) и необходимых, в том убеждении, что без сих последних и самого того, что составляет цель наших стремлений (т. е. божественного), мы не можем ни уразуметь, ни обнять, ни даже участвовать в нём каким либо образом.
это тот его благочестивый трепет, с которыиъ он н здесь, как во многих других случаях, приближается к природе, та осторожность, с которою он как бы ощупывает её тайники и потом опять удаляется на почтительное расстояние, то наконец удивление, которое он выносит вз познания её и оторое, как он сам выразился, так идет в лицу философа.
