между (четырьмя) видами тѣлъ нѣтъ ни одного такого, который бы такъ былъ принаровленъ (къ чувству обонянія), чтобъ могъ возбуждать какой либо (опредѣленный) запахъ, такъ какъ сосуды, служащіе у насъ органомъ обонянія, для элементовъ земли и воды, слишкомъ тѣсны, а для элементовъ огня и воздуха слишкомъ пространы. Вслѣдствіе этого ни отъ одного изъ этихъ тѣлъ никто ве чувствуетъ запаха, а если и получаются отъ нихъ запахи, то это только въ томъ случаѣ, когда то или другое изъ нихъ или размачивается и разлагаясь испаряется, или же загорается и въ дымѣ улетучивается, потому что, въ самомъ дѣлѣ, когда водаліревра· щается въ воздухъ или воздухъ — въ воду, тогда появляются, какъ нѣчто среднее между тѣмъ и другимъ тѣломъ, и запахи, которые вообще представляютъ собою или дымъ или паръ; — именно, то, что переходитъ изъ состоянія воздуха въ состояніе воды, есть паръ, а то, что изъ состоянія воды переходитъ въ состояніе воздуха, есть дымъ. По этой-то причинѣ всѣ вообще запахи болѣе тонки чѣмъ вода и болѣе плотны, чѣмъ воздухъ. Это съ очевидностію можетъ обнаруживаться въ томъ случаѣ, когда кто либо одинъ заградитъ себѣ (чѣмъ нибудь, напр, какою нибудь тканью) выходъ дыханія, а другой станетъ силою втягивать въ себя его дыханіе (проходящее все-таки сквозь сдѣланную преграду), ибо въ этомъ разѣ не пройдетъ вмѣстѣ съ воздухомъ иикакой запахъ, а получится одно только дуновеніе (воздуха) чуждое всякихъ запаховъ. Вотъ почему запахи не представляютъ разнообразія опредѣленныхъ и чистыхъ видовъ. Различные оттѣнки въ нихъ не имѣютъ даже для себя никакихъ наименованій, и лишь два рода между ними отчетливо различаются и именуются, — запахъ пріятный и запахъ непріятный, изъ коихъ послѣдній производитъ непріятное возбужденіе и раздраженіе по всей полости отъ темени до пупа[1], а первый эту самую полость
- ↑ Тутъ Платонъ разумѣетъ собственно тѣ слишкомъ острые запахи (напр, хлора, аммоніака), раздражающее дѣйствіе которыхъ не ограничивается ноздрями и мозгомъ, а распространяется чрезъ дыхательное горло на всю грудную полость.
между (четырьмя) видами тѣлъ нѣтъ ни одного такого, который бы такъ былъ принаровленъ (къ чувству обонянія), чтобъ могъ возбуждать какой либо (опредѣленный) запахъ, такъ какъ сосуды, служащіе у насъ органомъ обонянія, для элементовъ земли и воды, слишкомъ тѣсны, а для элементовъ огня и воздуха слишкомъ пространы. Вслѣдствіе этого ни отъ одного изъ этихъ тѣлъ никто ве чувствуетъ запаха, а если и получаются отъ нихъ запахи, то это только въ томъ случаѣ, когда то или другое изъ нихъ или размачивается и разлагаясь испаряется, или же загорается и въ дымѣ улетучивается, потому что, въ самомъ дѣлѣ, когда водаліревра· щается въ воздухъ или воздухъ — въ воду, тогда появляются, какъ нѣчто среднее между тѣмъ и другимъ тѣломъ, и запахи, которые вообще представляютъ собою или дымъ или паръ; — именно, то, что переходитъ изъ состоянія воздуха въ состояніе воды, есть паръ, а то, что изъ состоянія воды переходитъ въ состояніе воздуха, есть дымъ. По этой-то причинѣ всѣ вообще запахи болѣе тонки чѣмъ вода и болѣе плотны, чѣмъ воздухъ. Это съ очевидностію можетъ обнаруживаться въ томъ случаѣ, когда кто либо одинъ заградитъ себѣ (чѣмъ нибудь, напр, какою нибудь тканью) выходъ дыханія, а другой станетъ силою втягивать въ себя его дыханіе (проходящее все-таки сквозь сдѣланную преграду), ибо въ этомъ разѣ не пройдетъ вмѣстѣ съ воздухомъ иикакой запахъ, а получится одно только дуновеніе (воздуха) чуждое всякихъ запаховъ. Вотъ почему запахи не представляютъ разнообразія опредѣленныхъ и чистыхъ видовъ. Различные оттѣнки въ нихъ не имѣютъ даже для себя никакихъ наименованій, и лишь два рода между ними отчетливо различаются и именуются, — запахъ пріятный и запахъ непріятный, изъ коихъ послѣдній производитъ непріятное возбужденіе и раздраженіе по всей полости отъ темени до пупа[1], а первый эту самую полость
- ↑ Тутъ Платонъ разумѣетъ собственно тѣ слишкомъ острые запахи (напр, хлора, аммоніака), раздражающее дѣйствіе которыхъ не ограничивается ноздрями и мозгомъ, а распространяется чрезъ дыхательное горло на всю грудную полость.
