сти текста, которыхъ, натурально, должно было вкрасться въ списки Тимэя тѣмъ больше, чѣмъ менѣе для списчиковъ доступно и понятно было содержаніе егоч въ сравненіи съ другими болѣе понятными произведеніями Платона. И, какъ нарочно, эти погрѣшности чаще всего встрѣчаются въ самыхъ трудныхъ и темныхъ мѣстахъ и еще больше затрудняютъ ихъ пониманіе, й этой бѣдѣ не много помогаютъ даже такъ называемые критическіе аппараты, потому что между ними далеко нѣть полнаго согласія, потому что изъ нихъ каждый пп своему, каждый иначе правитъ испорченный текстъ, возстановляетъ истинный, поправляетъ ошибки, замѣняетъ, вставляетъ, выбрасываетъ слова, выраженія[1].
Вотъ почему Тимэй не отъ однихъ только древнихъ требовалъ особенныхъ усилій для своего пониманія, вотъ почему толковательныя попытки древнихъ положили собою только начало новымъ толковательнымъ трудамъ. — Въ средніе вѣка не мало было писано комментаріевъ на Тимэя, но, вѣроятно, они не заслуживаютъ того, чтобъ быть обнародованными, если пергаментные единичные списки ихъ, покоящіеся въ разныхъ древнихъ библіотекахъ западной Европы, и доселѣ не нашли себѣ издателей. Такъ можемъ думать, основываясь на отзывѣ извѣстнаго ученѣйшаго Французскаго переводчика и комментатора Тимэя — Мартэна, который возъимѣлъ было желаніе пересмотрѣть покрайней мѣрѣ комментаріи, хранящіеся въ библіотекахъ Парижа, но, послѣ пересмотра одного изъ нихъ (хранящагося въ королевской библіотекѣ), не только лишеннаго всякихъ научныхъ достоинствъ, но и показывающаго въ авторѣ слишкомъ слабое знаніе греческаго языка, совсѣмъ потерялъ охоту искать мудрости въ средневѣковомъ хламѣ. — Въ новое время интересъ къ изученію Платона не только не ослабѣвалъ, но по-
- ↑ Это, по нашему мнѣнію, только болѣе важныя изъ тѣхъ многихъ трудностей, которыя поставилъ на видъ Шталлбаумъ въ своемъ аргументѣ къ Тимэю.
сти текста, которых, натурально, должно было вкрасться в списки Тимэя тем больше, чем менее для списчиков доступно и понятно было содержание егоч в сравнении с другими более понятными произведениями Платона. И, как нарочно, эти погрешности чаще всего встречаются в самых трудных и темных местах и еще больше затрудняют их понимание, й этой беде не много помогают даже так называемые критические аппараты, потому что между ними далеко неть полного согласия, потому что из них каждый пп своему, каждый иначе правит испорченный текст, восстановляет истинный, поправляет ошибки, заменяет, вставляет, выбрасывает слова, выражения[1].
Вот почему Тимэй не от одних только древних требовал особенных усилий для своего понимания, вот почему толковательные попытки древних положили собою только начало новым толковательным трудам. — В средние века не мало было писано комментариев на Тимэя, но, вероятно, они не заслуживают того, чтоб быть обнародованными, если пергаментные единичные списки их, покоящиеся в разных древних библиотеках западной Европы, и доселе не нашли себе издателей. Так можем думать, основываясь на отзыве известного ученейшего Французского переводчика и комментатора Тимэя — Мартэна, который возымел было желание пересмотреть покрайней мере комментарии, хранящиеся в библиотеках Парижа, но, после пересмотра одного из них (хранящегося в королевской библиотеке), не только лишенного всяких научных достоинств, но и показывающего в авторе слишком слабое знание греческого языка, совсем потерял охоту искать мудрости в средневековом хламе. — В новое время интерес к изучению Платона не только не ослабевал, но по-
- ↑ Это, по нашему мнению, только более важные из тех многих трудностей, которые поставил на вид Шталлбаум в своем аргументе к Тимэю.
