— Да
"Вотъ я и недоумѣваю на счетъ этого знанія и никакъ не могу схватить, что оно собственно такое. Ну, не съумѣемъ ли мы его опредѣлить всѣ вмѣстѣ? Что скажете? Кто изъ насъ первый отвѣтитъ? Кто дастъ неправильный отвѣтъ, и кто будетъ постоянно дѣлать промахи, того посадимъ, какъ выражаются играющіе въ мячъ мальчики, на ослиное мѣсто. А кто будетъ попадать лучше всѣхъ, тотъ будетъ царемъ и будетъ отдавать приказанія, какія захочетъ. Ну, что же вы молчите? Кажется, Ѳеодоръ, моя страсть поговорить не погрѣшаетъ противъ вѣжливости тѣмъ, что я поощряю всѣхъ бесѣдовать по-пріятельски и по-товарищески?"
— Конечно, нѣтъ; но ты укажи на кого-нибудь изъ этихъ юношей, кто тебѣ долженъ отвѣчать. Я самъ не привыкъ къ такому способу бесѣдованія, и привыкать — поздно. А къ нимъ это подходитъ, и они извлекутъ изъ этого гораздо больше пользы; молодежи все идетъ впрокъ. А лучше всего, какъ уже и началъ, продолжай бесѣду съ Ѳеэтитомъ.
"Слышишь, Ѳеэтитъ, что говоритъ Ѳеодоръ? Его не послушаться, я думаю, ты не захочешь, да и не полагается младшему, въ подобныхъ случаяхъ, не слушаться мудреца. Итакъ, ты прямо и бодро отвѣчай: что такое по-твоему знаніе?"
— Да, Сократъ, нужно отвѣчать, когда приказываете; вы же меня, когда ошибусь, поправите.
"Конечно, поправимъ, если съумѣемъ."
— По-моему, все то, чему учатся у Ѳеодора, есть знаніе: и геометрія, и другое, о чемъ ты только что упоминалъ. Съ другой стороны, сапожное мастерство и мастерства другихъ ремесленниковъ, всѣ и каждое въ отдѣльности, также есть не иное что, какъ знанія.
"Бодрый отвѣтъ, а главное, щедрый, другъ мой: просили объ одномъ, а ты даешь многое; вмѣсто простаго ты представляешь разнообразное."
— Что ты хочешь этимъ сказать, Сократъ?
"Быть можетъ, я и ошибаюсь; а все-таки скажу, что
— Да
"Вот я и недоумеваю на счет этого знания и никак не могу схватить, что оно собственно такое. Ну, не сумеем ли мы его определить все вместе? Что скажете? Кто из нас первый ответит? Кто даст неправильный ответ, и кто будет постоянно делать промахи, того посадим, как выражаются играющие в мяч мальчики, на ослиное место. А кто будет попадать лучше всех, тот будет царем и будет отдавать приказания, какие захочет. Ну, что же вы молчите? Кажется, Феодор, моя страсть поговорить не погрешает против вежливости тем, что я поощряю всех беседовать по-приятельски и по-товарищески?"
— Конечно, нет; но ты укажи на кого-нибудь из этих юношей, кто тебе должен отвечать. Я сам не привык к такому способу беседования, и привыкать — поздно. А к ним это подходит, и они извлекут из этого гораздо больше пользы; молодежи всё идет впрок. А лучше всего, как уже и начал, продолжай беседу с Феэтитом.
"Слышишь, Феэтит, что говорит Феодор? Его не послушаться, я думаю, ты не захочешь, да и не полагается младшему, в подобных случаях, не слушаться мудреца. Итак, ты прямо и бодро отвечай: что такое по-твоему знание?"
— Да, Сократ, нужно отвечать, когда приказываете; вы же меня, когда ошибусь, поправите.
"Конечно, поправим, если сумеем."
— По-моему, всё то, чему учатся у Феодора, есть знание: и геометрия, и другое, о чём ты только что упоминал. С другой стороны, сапожное мастерство и мастерства других ремесленников, все и каждое в отдельности, также есть не иное что, как знания.
"Бодрый ответ, а главное, щедрый, друг мой: просили об одном, а ты даешь многое; вместо простого ты представляешь разнообразное."
— Что ты хочешь этим сказать, Сократ?
"Быть может, я и ошибаюсь; а всё-таки скажу, что
