себя сугубого вместо одного, и жезл старости делает жезлом духа; к неодушевленному храму присовокупляет одушевленный[1], к храму прекрасному и небовидному — другой, который, как бы ни был скуден и мал, но для него, без сомнения, весьма дорог, и совершен им с великими усилиями и трудами, и (о если бы можно было сказать!) достоин трудов его. Всё свое предлагает он вам, — какое великодушие, или, справедливее сказать, какое чадолюбие! Предлагает седину и юность, храм и Архиерея, завещателя и наследника, предлагает слова[2], которых вы желали, и слова не пустые, теряющиеся в воздухе и не проникающие далее слуха, но которые пишет Дух, не чернилом, но благодатию, налечатлевает на скрижалях каменных иди плотяных, — слова, не слегка на поверхности начертываемые и удобно изглаждающиеся, но глубоко врезывающиеся. Вот что приносит вам сей досточтимый Авраам, Патриарх, честная и достоуважаемая глава, вместилище всех доблестей, образец добродетели, совершенство священства, приносящий ныне добровольную жертву Господу, — своего единородного, рожденного по обетованию.
А вы, как дар и плод, принесите Богу и нам расположение — быть доброю паствою, вселяясь на месте злачне и воспитываясь на воде упокоения (Пс. 22, 1. 2). Хорошо зная Пастыря и будучи им знаемы, идите за тем, кто зовет пастырски и свободно, чрез дверь, а не следуйте чуждому, перескакивающему чрез ограду, разбойнически и коварно. Не слушайте чуждого гласа, похищающего от истины и расточающего по горам, по пустыням, по дебрям, по местам, которых не посещает Господь, — гласа, отводящего от здравой веры в Отца, и Сына и Святого Духа, во едино Божество и силу; веры, которой вещанию всегда внимали и да внимают всегда мой овцы; не слушайте гласа, который нечистыми и поврежденными словами отторгает и увлекает от истинного и первого Пастыря. Далече от всего того, как от зелия чарующего и смертоносного, да дарует Он всем нам, — и пастырям и стаду, и питаться и питать, и всем ныне и в вечном упокоении быть едино во Христе Иисусе. Ему слава и держава во веки. Аминь.
