по-помѣщичьи: на головѣ бѣлая пуховая фуражка съ длиннымъ козырькомъ; фракъ синій съ свѣтлыми пуговицами, сшитый еще въ Казани кривымъ портнымъ, котораго вывѣска уже 40 лѣтъ провозглашаетъ «недавно пріѣхавшимъ изъ Питербурха», панталоны гороховаго цвѣта, пріятно колеблющіеся живописными складками около сапогъ. Галстухъ съ огромной пряжкой на затылкѣ; на жилетѣ бисерный снурочекъ свѣтло-небеснаго цвѣта.
Василій Ивановичъ шелъ-себѣ по Тверскому-Бульвару, и довольно лукаво посмѣивался при мысли о всѣхъ удовольствіяхъ, которыми такъ расточительно изобилуетъ Москва. Въ-самомъ-дѣлѣ, какъ подумаешь, Англійскій Клубъ, Нѣмецкій Клубъ, Коммерческій Клубъ и все столы съ картами, къ которымъ можно присѣсть, чтобъ посмотрѣть, какъ люди играютъ и большую и малую игру. А тамъ лото, за которымъ сидятъ помѣщики, и бильярдъ съ усатыми игроками и шутливыми маркерами. Что за раздолье!... а Цыгане-то, а комедіи-то, а медвѣжья травля меделянскими мордашками у Рогожской-Заставы, а гулянья за городомъ, а театръ-то, театръ, гдѣ пляшутъ такія красавицы, и ногами такіе вензеля выдѣлываютъ, что просто глазамъ не вѣришь. Тутъ Василій Ивановичъ вспомнилъ про грозную и дородную супругу свою, оставленную за хозяйствомъ въ казанской деревнѣ, и рѣшительно улыбнулся съ видомъ отчаяннаго повѣсы.
Въ это самое время, на Тверскомъ-Бульварѣ гулялъ также Иванъ Васильевичъ. Иванъ Васильевичъ — молодой человѣкъ
