верстахъ проѣзжали черезъ деревню, которая тѣмъ извѣстна: все шалуны живутъ.»
— Какіе шалуны? спросилъ Иванъ Васильевичъ.
«Извѣстно-съ. На большой дорогѣ шалятъ ночью. Коли заснете, какъ-разъ задній чемоданъ отрѣжутъ.»
— Да это разбой!
«Нѣтъ, не разбой, а шалости.»
— Хороши шалости, уныло говорилъ Василій Ивановичъ, отправляясь снова въ путь. — А что скажетъ Авдотья Петровна?
«Хоть бы отдохнуть гдѣ-нибудь въ порядочномъ трактирѣ», продолжалъ не менѣе плачевно Иванъ Васильевичъ: «меня такъ растрясло, что всѣ кости такъ и ломитъ. Вѣдь мы уже третій день какъ выѣхали, Василій Ивановичъ.»
— Четвертый день.
«Въ-самомъ-дѣлѣ?»
—Да; за то, братъ, на почтовыхъ ѣдемъ. Вольнымъ мошенникамъ поживы отъ насъ не было.
«Поскорѣе бы пріѣхать намъ во Владиміръ. Владиміромъ могу я прекрасно начать свои путевыя впечатльнія. Владиміръ древній городъ; въ немъ должно все дышать древней Русью. Въ немъ-то отъискать вѣрно всего лучше источникъ нашего народнаго православнаго быта. Я вамъ уже говорилъ, Василій Ивановичъ, что я… и не я одинъ, а насъ мвого, мы хотимъ выпутаться изъ гнуснаго просвѣщенія Запада, и выдумать своебытное просвѣшеніе Востока.»
— Это у васъ въ книгѣ? спросилъ Василій Ивановичъ.
