рода все перенять и все дѣлать, и тѣмъ упрочивалъ и свое благоденствіе. — На улицахъ не было видно ни пьяныхъ, ни нищихъ… Для дряхлыхъ безпріютныхъ стариковъ были устроены у церкви богадельни, и тутъ же пріюты для призрѣнія малолѣтныхъ дѣтей во время занятій отцовъ и матерей полевыми работами. Къ пріютамъ примыкали больницы и школы… школы для всѣхъ дѣтей безъ исключенія. У дверей, обсаженныхъ деревьями, рѣзвились пестрыя толпы ребятишекъ, — и въ непринужденномъ ихъ веселіи видно было, что часы труда не промчались даромъ, что они постоянно и терпѣливо готовились къ полезной жизни, къ честному имени, къ похвальному труду… исельскій пастьрь, сидя подъ ракитой, съ любовью глядѣлъ на дѣтскія игры. — Кое-гдѣ надъ деревнями возвышались дома помвщиковъ, строенные въ томъ же вкусѣ, какъ и простыя избы, только въ бо̀льшемъ размѣрѣ. — Эти дома, казалось, стояли блюстителями порядка, залогомъ того, что счастіе края не измѣнится, а благодаря мудрой заботливости просвыщенныхъ путеводителей, все будетъ еще стремиться впередъ, все будетъ еще болѣе развиваться, прославляя дѣла человѣка и милосердіе Создателя.
Города, черезъ которые мчался тарантасъ, казались тоже Ивану Васильевичу знакомыми, хотя онъ во многомъ ихъ не узнавалъ. Улицы не стояли печальными пустынями, а кипѣли движеніемъ и народомъ. — Не было нигдѣ заборовъ вмѣсто домовъ, домовъ съ плачевной наружностью, разбитыми стеклами и оборванной челядью у воротъ. — Не было разва-
