«Ну, готово?»
— Готово.
«Ну, смотри же, разбирать дорогу. Подъ гору сдерживать лошадей. Не скакать и не останавливаться, а ѣхать рысью… шагъ, шагъ, шагъ… Сенька, не дремать на ко̀злахъ. Слышишь ли, чучело?… Какъ-разъ свалишься. Ну, съ Богомъ, въ добрый часъ, въ Архангельской… Пошелъ!…»
Тарантасъ пошатнулся и поплелся-себѣ, переваливаясь грузно съ бока на бокъ…
«Прощайте, хозяева.»
— Прощайте, батюшка, Василій Ивановичъ… Просимъ не забывать. Покорнѣйше просимъ.
И хозяева, и сидѣльцы, и служанки, все высыпало за ворота поглазвть во-слѣдъ тарантасу, до того времени, пока онъ не скрылся наконецъ изъ вида. И покатился тарантасъ по Москвѣ бѣлокаменной и ни въ комъ не возбудилъ удивленія. А было чему подивиться, глядя на уродливую кольмагу съ подушками, на которой лежалъ мохнатый помѣщикъ, подобно изнѣженному медвѣдю; не малаго удивленія заслуживалъ и торчащій подлѣ него франтикъ въ макинтошѣ и съ недовольной физіономіей, да въ своемъ родѣ не менѣе замѣчателенъ былъ на ко̀злахъ и Сенька въ бараньей шкурѣ, словно дикарь ледовитыхъ пустынь. Все это въ другихъ краяхъ возбудило бы непремѣнно общее любопытство. Но въ Москвѣ, проходящіе,
