не объяснялъ ему прекрасныхъ символовъ вѣры, никто не говорилъ ему, что одного наружнаго благочестія недостаточно и что каждый человѣкъ долженъ созидать невидимый храмъ въ душѣ своей, долженъ прославлять Всевышняго не одними словами, а чувствами и жизнью.
На одиннадцатомъ году, Василій Ивановичъ началъ курсъ своего ученья подъ руководствомъ приходскаго дьячка и складывалъ съ большимъ отвращеніемъ года два сряду всякому памятныя буки азъ ба, вѣди азъ ва. Послѣ чего онъ началъ и писать, но о каллиграфіи и правописаніи не было упомянуто вовсе, такъ что и понынѣ Василій Ивановичъ такія иногда мудреныя чертитъ кавыки, такія иногда подъ перомъ его рождаются дикія слова, что глазамъ не вѣрится. Потомъ учили его катихизису по вопросамъ и отвѣтамъ и ариѳметикѣ по тому же способу. Но тутъ всѣ усилія остались, кажется, тщетны, потому-что наука ему рѣшительно не далась. Впрочемъ, къ совершенному оправданію его родителей, надо сказать, что они взяли для воспитанія сына и домашняго учителя. Оный учитель былъ Малороссіянинъ, кажется отставной унтер-офицеръ именемъ Вухтичъ. Получалъ онъ жалованья шестьдесятъ рублей въ годъ, да отсыпной муки по два пуда въ мѣсяцъ, да изношенное платье съ барскаго плеча и нѣчто изъ обуви. Кромѣ того, такъ какъ платья было немного, потому-что Иванъ Федотовичъ вѣчно ходилъ въ халатѣ, то Вухтичу было еще предоставлено въ утѣшеніе держать свою корову на господскомъ кормѣ. Василій Ивановичъ мало оказывалъ почтенія учителю, ѣздилъ вер-
