раго возвысилась греческая философія въ эпоху своего расцвѣта (Воп. Фил. и Пс, XXIII, 375-76). Всецѣло оставляя это утвержденіе на отвѣтственности Д. П. Конисси, мы отмѣтимъ лишь нѣкоторыя черты какого-то гераклитизма у Лао-Си: „Вообще вещи идутъ впередъ или назадъ; воютъ или дуютъ; сильны или слабы; несутся или же останавливаются на одномъ мѣстѣ“ (XXIX). „Я какъ будто несусь, но не знаю куда и гдѣ остановлюсь. Я одинъ теменъ, но люди свѣта просвѣщены. Я одинъ страдаю душевно; волнуюсь, какъ море; блуждаю и не знаю, гдѣ остановиться (XX). Л. Н. Толстой, въ послѣдніе годы жизни вновь заинтересовавшійся ученіемъ Лао-Си, утверждалъ, что „сущность ученія Лао-Тзе есть та же, какъ и сущность ученія христіанскаго“ (въ книжкѣ: Лао-Тзе. Избранныя мысли. Изд. Посредника, М. 1911 г., стр. 10—11). Это утвержденіе Л. Н. Толстого, а также и другое его утвержденіе, что основная мысль ученія Лао-Си „не только похожа, но совершенно та же, какъ и та, которая выражена въ 1-мъ посланіи Іоанна“ (стр. 9) — является ошибочнымъ. Первое посланіе апостола Іоанна, дѣйствительно, выражающее основу христіанскаго ученія, съ неоспоримой ясностью выводитъ заповѣдь о любви изъ ученія о Іисусѣ Христѣ, Сынѣ Божіемъ; „Любовь познали мы въ томъ, что Онъ (т.-е. Христосъ) положилъ за насъ душу свою“ (3,16); оно утверждаетъ далѣе Троичность Божества; „Ибо три свидѣтельствуютъ на небѣ: Отецъ, Слово и Святый Духъ, и сіи три суть едино“ (5,7); наконецъ, самую любовь посланіе ставитъ въ тѣснѣйшую связь съ Богочеловѣчествомъ Христа и сыновствомъ людей Богу; „Всякій вѣрующій, что Іисусъ есть Христосъ, отъ Бога рожденный, и всякъ, любящій родившаго, любитъ рожденнаго отъ Него. Что мы любимъ дѣтей Божіихъ, узнаемъ изъ того, когда лю-
раго возвысилась греческая философия в эпоху своего расцвета (Воп. Фил. и Пс, XXIII, 375-76). Всецело оставляя это утверждение на ответственности Д. П. Конисси, мы отметим лишь некоторые черты какого-то гераклитизма у Лао-Си: „Вообще вещи идут вперед или назад; воют или дуют; сильны или слабы; несутся или же останавливаются на одном месте“ (XXIX). „Я как будто несусь, но не знаю куда и где остановлюсь. Я один темен, но люди света просвещены. Я один страдаю душевно; волнуюсь, как море; блуждаю и не знаю, где остановиться (XX). Л. Н. Толстой, в последние годы жизни вновь заинтересовавшийся учением Лао-Си, утверждал, что „сущность учения Лао-Тзе есть та же, как и сущность учения христианского“ (в книжке: Лао-Тзе. Избранные мысли. Изд. Посредника, М. 1911 г., стр. 10—11). Это утверждение Л. Н. Толстого, а также и другое его утверждение, что основная мысль учения Лао-Си „не только похожа, но совершенно та же, как и та, которая выражена в 1-м послании Иоанна“ (стр. 9) — является ошибочным. Первое послание апостола Иоанна, действительно, выражающее основу христианского учения, с неоспоримой ясностью выводит заповедь о любви из учения о Иисусе Христе, Сыне Божием; „Любовь познали мы в том, что Он (т. е. Христос) положил за нас душу свою“ (3,16); оно утверждает далее Троичность Божества; „Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух, и сии три суть едино“ (5,7); наконец, самую любовь послание ставит в теснейшую связь с Богочеловечеством Христа и сыновством людей Богу; „Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожденный, и всяк, любящий родившего, любит рожденного от Него. Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда лю-
