„Почтеннѣйшее письмо вашего сіятельства отъ 8 ноября чрезъ механик Шмита я имѣлъ честь получить: онъ лично доставилъ мнѣ оное и, проживъ здѣсь нѣкоторое время, отправился въ Вюрцбургъ“.
Относительно послѣднихъ дней пребыванія Леппиха въ Россіи существуютъ разныя данныя: по однимъ — онъ былъ высланъ въ августѣ 1814 года за границу, „туда, откуда онъ родомъ“, а по другимъ, — что онъ самъ бѣжалъ. Приведемъ здѣсь дословный разсказъ графа Аракчеева въ 1826 году о проектѣ Леппиха и его бѣгствѣ:
„Въ 1812 году, когда Наполеонъ приближался къ Москвѣ, и страхъ былъ всеобщій, императоръ Александръ мнѣ сказалъ:
„Явился человѣкъ, который хочетъ строить воздушный шаръ, откуда можно будетъ видѣть всю армію Наполеона; отведи ему близь Москвы удобное мѣсто и дай средство къ работѣ“. Я позволилъ себѣ сдѣлать возраженіе о нелѣпости дѣла и получилъ въ отвѣтъ: „ты глупъ!“.
Прошло немного времени, какъ мнѣ донесли, что прожектеръ бѣжалъ, съ самодовольнымъ лицомъ предсталъ я предъ императоромъ и донесъ о случившемся; но каково было мое удивленіе, когда императоръ съ улыбкою сказалъ мнѣ: „ты глупъ“.
Только теперь мнѣ все прояснилось: для народа подобныя мѣры, въ извѣстныхъ случаяхъ, нужны; такія выдумки успокаиваютъ легковѣрную толпу хотя на малое время, когда нѣтъ средствъ отвратить бѣду. Народъ тогда толпами ходилъ изъ Москвы, на разстояніе 7-ми верстъ, къ тому мѣсту, гдѣ готовился шаръ; это было на уединенной дачѣ, окруженной заборомъ, куда внутрь никого не пускали; но народъ, возвращаясь домой, разсказывалъ, что видѣлъ своими глазами, какъ готовится шаръ на вѣрную гибель врагу, — и тѣмъ довольствовался. Часто, послѣ того, императоръ со мною говорилъ объ этомъ случаѣ, удивляясь, что я въ первый же разъ его не понялъ, и я сознавался, что, точно, „былъ глупъ“, возражая намѣреніямъ, придуманнымъ для спокойствія толпы“.
Приведемъ также нѣсколько выдержекъ изъ воспоминаній о Леппихѣ графа Ростопчина, который проявилъ слабость воли, присущую, къ сожалѣнію, большинству людей: открещиваться въ случаѣ неудачи отъ того дѣла, которому самъ же съ вѣрою посвящалъ свои силы и мысли.
Вотъ эти выдержки изъ записокъ графа Ростопчина, написанныхъ послѣ того, какъ была уже извѣстна неудача дальнѣйшихъ опытовъ Леппиха въ Ораніенбаумѣ и потомъ въ Германіи: „Въ числѣ непріятныхъ занятій особенно я долженъ упомянуть о несчастномъ воздушномъ шарѣ, о которомъ такъ много толковали и который по историческимъ разсказамъ имѣлъ важное значение въ заговорѣ о сожженіи Москвы. Вотъ повѣсть объ этомъ аеростатѣ, не взлетѣвшемъ на воздухъ, и объ его презрѣнномъ творцѣ… Шмитъ полагалъ, что открылъ способъ по произволу управлять воздушными шарами, дѣйствительно пригото-
«Почтеннейшее письмо вашего сиятельства от 8 ноября чрез механик Шмита я имел честь получить: он лично доставил мне оное и, прожив здесь некоторое время, отправился в Вюрцбург».
Относительно последних дней пребывания Леппиха в России существуют разные данные: по одним — он был выслан в августе 1814 года за границу, «туда, откуда он родом», а по другим, — что он сам бежал. Приведем здесь дословный рассказ графа Аракчеева в 1826 году о проекте Леппиха и его бегстве:
«В 1812 году, когда Наполеон приближался к Москве, и страх был всеобщий, император Александр мне сказал:
„Явился человек, который хочет строить воздушный шар, откуда можно будет видеть всю армию Наполеона; отведи ему близ Москвы удобное место и дай средство к работе“. Я позволил себе сделать возражение о нелепости дела и получил в ответ: „ты глуп!“.
Прошло немного времени, как мне донесли, что прожектер бежал, с самодовольным лицом предстал я пред императором и донес о случившемся; но каково было мое удивление, когда император с улыбкою сказал мне: „ты глуп“.
Только теперь мне все прояснилось: для народа подобные меры, в известных случаях, нужны; такие выдумки успокаивают легковерную толпу хотя на малое время, когда нет средств отвратить беду. Народ тогда толпами ходил из Москвы, на расстояние 7-ми верст, к тому месту, где готовился шар; это было на уединенной даче, окруженной забором, куда внутрь никого не пускали; но народ, возвращаясь домой, рассказывал, что видел своими глазами, как готовится шар на верную гибель врагу, — и тем довольствовался. Часто, после того, император со мною говорил об этом случае, удивляясь, что я в первый же раз его не понял, и я сознавался, что, точно, „был глуп“, возражая намерениям, придуманным для спокойствия толпы».
Приведем также несколько выдержек из воспоминаний о Леппихе графа Ростопчина, который проявил слабость воли, присущую, к сожалению, большинству людей: открещиваться в случае неудачи от того дела, которому сам же с верою посвящал свои силы и мысли.
Вот эти выдержки из записок графа Ростопчина, написанных после того, как была уже известна неудача дальнейших опытов Леппиха в Ораниенбауме и потом в Германии: «В числе неприятных занятий особенно я должен упомянуть о несчастном воздушном шаре, о котором так много толковали и который по историческим рассказам имел важное значение в заговоре о сожжении Москвы. Вот повесть об этом аэростате, не взлетевшем на воздух, и об его презренном творце… Шмит полагал, что открыл способ по произволу управлять воздушными шарами, действительно пригото-
