успѣетъ достигнуть до такого совершенства, чтобы могъ летѣть въ шару туда, куда его желанія стремиться будутъ; если и полетитъ, то очень вѣроятно, шаръ возьметъ свое направленіе туда, куда понесетъ его вѣтеръ.
По заключенію людей, знающихъ сіи части, какъ то физику и химію, признаютъ г. Шмита какъ совершеннаго шарлатана и не имѣющаго никакихъ понятій о дѣлѣ, которымъ занимается, и не знающаго даже первоначальныхъ правилъ механики о рычагахъ, что доказываетъ самое невыгодное укрѣпленіе и противъ всѣхъ правилъ устроенный механизмъ крыльевъ у его шара и что онъ выдаетъ себя за изобрѣтателя такого открытія, каково есть произвольное управленіе шара противу вѣтра. Видя несообразность его опытовъ, дѣлали ему возраженія противу его предположеній и которыя онъ мнилъ опровергнуть тѣмъ, „что онъ лучше знаетъ по своей опытности, нежели они по своему умозрѣнію, и что онъ уже леталъ въ Москвѣ противу вѣтра“. Но если сіе послѣднее летаніе есть истинное событіе, то по какой надобности онъ занимается теперь уже цѣлый годъ безполезными опытами, теряя время и истрачивая ужасныя суммы денегъ, нимало не успѣвая въ усовершенствованіи своего прожекта, исполненіе коего по всей вѣроятности никогда не сбудется; если онъ уже леталъ противу вѣтра, ему стоило употребить только тѣ самыя средства, которыя онъ, по словамъ его, употреблялъ въ Москвѣ.
Не взыщите, ваше сіятельство, моему вамъ донесенію, ежели оное будетъ недостаточно для свѣдѣнія вашего по невѣдѣнію моему въ сей части“.
Взыскивать, конечно, съ генералъ-маіора Вындомскаго и не пришлось, тѣмъ болѣе, что онъ благородно сознался въ невѣдѣніи своемъ въ сей части; но непонятно, какъ могло быть неопытное лицо назначено самимъ-то графомъ Аракчеевымъ, который, не прошло года, былъ выбранъ въ почетные члены и попечители Филотехническаго общества въ Харьковѣ, включившаго его въ свои члены, основываясь на томъ, что „графъ Алексѣй Андреевичъ Аракчеевъ не только простой любитель наукъ, но дѣйствительно ученый мужъ“, и графъ Аракчеевъ попалъ въ списки этого общества, какъ мужъ государственный и въ то же время какъ мужъ ученый, между Гумфри Деви и Александромъ Гумбольдомъ[1].
Чиновники же, присланные графомъ Румянцевымъ для обозрѣнія опытовъ Леппиха, неопредѣленно сообщили, что труды его проходятъ не безъ успѣха, и самое открытіе можетъ быть усовершенствовано впредь съ ожидаемою пользою, но только не скоро.
Леппихъ, черезъ мѣсяцъ послѣ обозрѣнія его опытовъ чиновниками, сталъ проситься ѣхать „въ главную квартиру Его Императорскаго Величества, съ тѣмъ, чтобы непосредственно представить графу Аракчееву обстоятельный отчетъ въ
- ↑ Согласно начертанію того времени.
успеет достигнуть до такого совершенства, чтобы мог лететь в шару туда, куда его желания стремиться будут; если и полетит, то очень вероятно, шар возьмет свое направление туда, куда понесет его ветер.
По заключению людей, знающих сии части, как то физику и химию, признают г. Шмита как совершенного шарлатана и не имеющего никаких понятий о деле, которым занимается, и не знающего даже первоначальных правил механики о рычагах, что доказывает самое невыгодное укрепление и против всех правил устроенный механизм крыльев у его шара и что он выдает себя за изобретателя такого открытия, каково есть произвольное управление шара противу ветра. Видя несообразность его опытов, делали ему возражения противу его предположений и которые он мнил опровергнуть тем, „что он лучше знает по своей опытности, нежели они по своему умозрению, и что он уже летал в Москве противу ветра“. Но если сие последнее летание есть истинное событие, то по какой надобности он занимается теперь уже целый год бесполезными опытами, теряя время и истрачивая ужасные суммы денег, нимало не успевая в усовершенствовании своего прожекта, исполнение коего по всей вероятности никогда не сбудется; если он уже летал противу ветра, ему стоило употребить только те самые средства, которые он, по словам его, употреблял в Москве.
Не взыщите, ваше сиятельство, моему вам донесению, ежели оное будет недостаточно для сведения вашего по неведению моему в сей части».
Взыскивать, конечно, с генерал-майора Вындомского и не пришлось, тем более что он благородно сознался в неведении своем в сей части; но непонятно, как могло быть неопытное лицо назначено самим-то графом Аракчеевым, который, не прошло года, был выбран в почетные члены и попечители Филотехнического общества в Харькове, включившего его в свои члены, основываясь на том, что «граф Алексей Андреевич Аракчеев не только простой любитель наук, но действительно ученый муж», и граф Аракчеев попал в списки этого общества, как муж государственный и в то же время как муж ученый, между Гумфри Деви и Александром Гумбольдом[1].
Чиновники же, присланные графом Румянцевым для обозрения опытов Леппиха, неопределенно сообщили, что труды его проходят не без успеха, и самое открытие может быть усовершенствовано впредь с ожидаемою пользою, но только не скоро.
Леппих через месяц после обозрения его опытов чиновниками стал проситься ехать «в главную квартиру его императорского величества, с тем, чтобы непосредственно представить графу Аракчееву обстоятельный отчет в
- ↑ Согласно начертанию того времени.
