и это предположеніе заставило насъ принять рѣшеніе продолжать путь обратно съ обозомъ. Этотъ еще и теперь наводящій на меня ужасъ лагерь при рѣчкѣ Черничной у деревни Теретинкѣ, гдѣ стояла наша дивизія, и я—съ остатками полка былъ, слѣдовательно, конечнымъ пунктомъ нашего тяжелаго похода въ глубь Россіи, и 18 октября мы должны были начать отступленіе. Покинутый нами лагерь представлялъ, навѣрняка, одно изъ самыхъ ужасныхъ и страшныхъ зрѣлищъ въ этой войнѣ; русскимъ, по крайней мѣрѣ, онъ позволилъ составить правильное мнѣніе объ истинномъ нашемъ положеніи. Мы не имѣли ни палатокъ, ни шалашей, ни бараковъ. Несмотря на холодныя октябрьскія ночи, спали подъ открытымъ небомъ и, при недостаткѣ соломы, на голой землѣ. Большое число, приблизительно болѣе половины, лошадей было съѣдено, и за эту двухнедѣльную стоянку съ ея ужасными фуражировками мы потеряли половину личнаго состава, а сраженіе и трехдневное отступленіе повлекли за собой совершенное уничтоженіе полка, къ которому принадлежалъ и я.
Ты у цѣли, отдохни, родимый,
Отъ своихъ великихъ дѣлъ,
Знай, что голуби къ тебѣ не станутъ
Въ ротъ летѣть, какъ ты хотѣлъ.
Здѣсь, на грани бурнаго потока,
Здѣсь предѣлъ твоей есть славы.
Ну, такъ будь же самъ послушенъ зову рока:
«Поверни кругомъ направо».
